Биккель улыбнулся:

– Аптеки окупят любые расходы.

– Ну да. Лекарства сейчас в цене.

– Допустим, ты купишь какой-нибудь древний дорогой нож или саблю. Но как мне вручить подарок? Ты знаешь, выбрасывать деньги Ильзы на ветер у меня нет никакого желания.

– Есть повод. В субботу, 26-го числа, у Бюркеля день рождения. Справлять его, насколько мне известно, он собирается в ограниченном кругу в охотничьем домике западнее города. Выезд в 14.00. Туда тебе не попасть, а вот до 14.00 почему бы и не зайти? Со мной, естественно.

– А ты приглашен в охотничий домик?

– Пока нет. И вряд ли буду приглашен. Там соберутся офицеры СС. Хотя кто знает, может, Бюркель и вспомнит о партнере по игре.

– Когда сможешь купить подарок?

– Да хоть завтра.

– А прицениться?

– У этого человека есть телефон. Но если ты мне организуешь отлучку из части, утром съезжу, приценюсь.

– Организую.

– Ну все, узнаю цену, куплю, а как подарить, решим позже, время есть.

– Но немного.

– Успеем. Черт, развезло меня.

– Пойдем, отвезу тебя домой.

– Ты как знал, взял машину.

– С ней всегда проще.

Рассчитавшись за пиво, Биккель отвез помощника начальника штаба домой.

В 20.10 он подъехал к дому Кребс. Поднялся на второй этаж, покрутил кольцо.

– Ну наконец-то! – Ильза была немного взволнована.

Он поцеловал ее.

– Соскучилась?

– Конечно. От тебя пахнет спиртным!

– Само собой, я был с Руди в кафе. Он по пьянке или по простоте душевной рассказал мне очень интересные вещи.

– А у нас Брунс.

– Где он?

– На кухне. Пьет кофе.

– Давно пришел?

– Полчаса назад.

– Значит, есть что сообщить. Свари и мне кофе, ужин не надо, я поужинал в кафе.

Ильза проговорила:

– Ну, конечно, мои котлеты – это не мясо в соусе в кафе.

– Это точно. Шницель, который мы ели, ты бы не смогла приготовить.

– Ты это серьезно?

– Абсолютно. Ты бы сделала его гораздо вкуснее.

– Провокатор!

Биккель зашел на кухню.

– Приветствую, Брунс.

– Привет, Карл.

– Раз пришел на квартиру, значит, что-то узнал.

– Узнал. Харман поведал. Как связался с ним, где говорили – это опустим. Главное, что я узнал. Где-то в начале сентября, числа четвертого или пятого, Харман точно не помнит, его бригаду срочно вызвали ночью на станцию. Там был эсэсовец, штандартенфюрер, с ним унтерштурмфюрер. Он отправил бригаду на грузовую площадку, где стояли две платформы: на одной деревянный контейнер с кучей печатей, на другой шасси от прицепа. Рядом кран. Все вокруг оцеплено.

Штандартенфюрер приказал сначала выгрузить шасси, потом поставить контейнер. С шасси было просто: зацепили, кран переставили – и все дела. А вот контейнер от веса повело в сторону, он ударился от борт и наполовину разрушился. Был бы металлическим – выдержал бы, а что взять с досок?

И увидели грузчики бесформенную конструкцию. Штандартенфюрер закричал на крановщика, грузчиков-стропальщиков, мол, руки не оттуда растут. Но потом успокоился. Приказал грузить поврежденный контейнер по частям. И тогда Харман понял, что это больших размеров и необычной конструкции пушка. В общем, загрузили на прицеп. Подошел грузовик. Из него вытащили тент, заставили грузчиков накрыть железо и отвести кран.