Машина стояла пустая. Это был один из десятка «Фольксвагенов» таксопарка Хенсдорфа, принадлежавшего бывшему бургомистру, переехавшему в Берлин. В 1942 году такси еще бегали по городам Германии.

Бергер зашел в кафе и сразу увидел Шпора. Тот сидел за ближайшим столом, пил кофе и курил сигарету.

Бергер присел напротив:

– Приветствую, Каспар!

– А, Пауль… Привет. Что-нибудь случилось?

– Надо ехать в Ольденхорст.

Таксист пожал плечами:

– Надо – поехали. В аптеку?

– Да, прикупить кое-что.

– Понятно.

Подошел паренек лет шестнадцати в форме официанта:

– Извините, господин, будете что-нибудь заказывать?

– Нет, – ответил Бергер.

Шпор бросил на стол монеты, не забыв про чаевые:

– Мы уезжаем.

– Спасибо. Заходите еще. Счастливого пути!

К аптеке в Ольденхорсте по улице Вильгельмштрассе, 24, они подъехали в 15.37.

– Мне подождать или пойти с тобой? – спросил Шпор.

– Найди стоянку. Но так, чтобы был виден выход. Как появлюсь, подъедешь.

– Понял.

«Фольксваген» поехал в сторону Зендерплаца, развернулся и встал за квартал от дома 24.

Бергер зашел в аптеку. Похожий колокольчик издал мелодичную трель, предупреждая продавца о приходе покупателя.

Ильза Кребс обслуживала аккуратную старушку неопределенного возраста.

– Мне, милочка, еще что-нибудь от мигрени.

– От мигрени, – повторила Кребс, – минуту, – и подала старушке пузырек с таблетками.

– Вот это вам подойдет. Инструкция на этикетке.

– Мне знакомо это лекарство. Я потому и прихожу сюда, что вы, фрейлин Кребс, подберете именно то, что помогает, а не будете подавать все, что ни попадя, лишь бы продать.

– Благодарю вас, фрау. Что-то еще?

– Да, пожалуй, что-нибудь слабительное, в прошлый раз я брала… о боже, ну и память стала, – совсем забыла. Но препарат помог.

Аптекарша улыбнулась:

– Я помню, фрау Шиннер.

– Очень мило с вашей стороны.

Бергер стал за аккуратной старушкой и терпеливо ждал своей очереди. Кребс видела его, но не подавала вида, что они знакомы.

Прошло не менее двадцати минут, пока Кребс обслужила старушку и та, расплатившись, ушла.

– Добрый вечер, Ильза.

– Добрый, Пауль.

– Как ты работаешь с такими женщинами, как эта фрау?

– Приходится. Эта еще ничего, а вот когда приходит ее подруга – считай, полдня потеряно. И что только у нее не болит! Ладно, с чем приехал?

– Будем говорить здесь?

– У тебя много сведений?

– Достаточно, чтобы занять минут двадцать.

– Тогда я закрою аптеку. Фрау Шиннер ушла, подруга ее куда-то уехала, остальные подождут. У меня же могут быть свои личные дела?

– Само собой.

Кребс вывесила табличку «Перерыв». Она провела Бергера в комнату, служившую ей складом и канцелярией.

– Присаживайся, кофе сварить?

– Так мы потеряем больше времени.

– А ты пока рассказывай, это мне не помешает.

Бергер рассмеялся:

– С юмором у тебя порядок.

– А без него здесь можно сдохнуть среди этих гитлеровских морд.

– Ну-ну, спокойно. Вари кофе.

Пока Кребс колдовала над электрической плиткой, Бергер передал ей все, что узнал от Матиса.

Ильза едва не выронила турку.

– Фашисты взорвали остров вместе с заключенными?

– Да.

– Мрази!

– Но главное в этой трагедии – не гибель заключенных, как это ни кощунственно звучит, а орудие, которое обладает такой мощью. Представь, что такое окажется на фронте. Батарею подобных орудий не надо даже подводить к линии фронта. Она и со ста километров разнесет на куски любой объект, как на острове.