– Таня действительно очень образованная, – тем временем заметил Александр. – Но она не офицер. По крайней мере еще не офицер, – и Александр лукаво подмигнул Тане.

– Вот как? Значит, наверное, учитесь в академии?

– Я даже и не учусь, дорогая Полина Владиславовна… Я вообще-то ученый… Ксеноархеолог. Окончила Кенигсбергский Государственный Университет.

– Ученый? Но на вас такая красивая военная форма…

– Это парадная форма специального научного подразделения, пошитая как раз к официальным торжествам по случаю победы! Мне она самой ужасно нравится. Я бы не стала ее надевать, собираясь к вам в гости. Но мы Сашей сегодня утром были приглашены на одну важную встречу в Новосибирске, туда без формы было никак нельзя. Мы прямо с этой встречи к вам и прилетели. В общем, Фигаро здесь – Фигаро там!

– А что это за молоточки с камушками у вас на петлицах и на рукаве? – поинтересовалась Полина, придирчиво разглядывая гостью. – Или это не молоточки, а топорики? Не могу разобрать, камушки так заманчиво блестят…

– Ах, это… – Таня скосила глаза на свои петлицы и улыбнулась. – Это не молоточки и не топорики. Это кирка и заступ, символы археологии! А над ними блестят звезды, которые символизируют иные миры! Итого получается – эмблема ксеноархеологии! Между прочим, золото девятьсот девяносто девятой пробы! И камушки настоящие – бриллианты, топазы, а на центральной звезде четырехкаратный аквасоляр с Вэртрагны. Природный, а не какой-нибудь там искусственно выращенный!

– Горжусь Россией… – впечатленно прошептала Полина. – Аквасоляр… До сих пор о колечке мечтаю, хоть бы на четверть каратика… Эх, надо же! Все читаешь в газетах, что государство с каждым днем богатеет, а пока нарукавную нашивку с бриллиантами и аквасолярами не увидишь, так и не верится…

– Ну, справедливости ради, это нештатное решение, – сказал Александр. – Эмблемы уникальные, изготовлены в Софрино, на ювелирном заводе, который исключительно нужды нашей Церкви обслуживает. Это Тане наш бывший начальник подарил, Демьян Феофанович Колесников. От имени, так сказать, и по поручению всего нашего большого отряда!

– Что-то я совсем запуталась, Сашенька, – нахмурив лоб, сказала Полина. – Если ты офицер, а Таня штатский ксеноархеолог, каким образом у вас мог быть общий начальник?

– Это долго объяснять.

– Ну ты хоть в двух словах! А то я себя прямо-таки дурочкой какой-то чувствую!

– Я объясню, конечно! Но… можно потом? Попозже? – Александр поглядел на Полину умоляюще. – Мы с Таней сегодня не завтракали. И не обедали… И на ногах – с двух часов ночи! С банкета-то мы смылись и сразу поехали на космодром, чтобы к вам лететь. И теперь… когда я смотрю на оливье, в моей душе крепнет такое чувство… такая уверенность… что я вот сейчас прыгну через весь стол и… откушу Полине Владиславовне ее прекрасный пальчик! – С этими словами Александр одним движением стряхнул с себя вялую рассеянность и пружинисто подскочил на стуле, будто действительно собираясь прыгнуть. Зазвенели бокалы, брякнули о стол ножи и вилки.

Полина притворно взвизгнула. Таня захохотала. Вскоре рассмеялась и Полина – сыграно было великолепно. Даже Эстерсон, наблюдавший всю эту сцену из окна (теперь он вслепую застегивал запонки), улыбнулся. Все-таки Александр Пушкин был чертовски обаятельным сукиным сыном («Недаром отец – режиссер!»).