— Но Лесик, мысли иначе. Как фантаста з талантой, — ответила бабушка и обтёрла мне лицо платочком. — То ты повстречал в поле Злего — и тебе остался синяк и развалились тапки?! Люкс! Скондз те слёзы? Не будь смутный — свенто йдёт!

— Вы поедете на бал? — спросил я у бабушки, в ответ она кашлянула, извлекла откуда-то коробок спичек и задумчиво им потарахтела.

Сусанна, мелкими шажками пробирающаяся к двери, споткнулась о невидимую стену. Она обернулась и рот её сложился буквой «о».

— На бал? — спросила она. — Ты на бал? А я?

— Спокуй, — смешливо заметила бабушка, — успокойся, а то будет тиснение…

— Хоть и катар! — выпалила Сусанна. — Как ты мне не сказала?

— Но хотела сделать сурпрызу, — нехотя созналась бабушка. — Приятную. Так тут наш болтливый лыцар нашкодил, балаболка.

— Я, бабушка, знаю кто нашкодил и где — только не скажу. Вам не скажу, — разобиделся я, — чего это я терплю грубости? Мало что без тапок, ещё и…

— Глупства завершились? — не очень-то вежливо осведомилась бабушка. — Или хочешь разбить что-то опять? Дам тебе тот кувшин.

Я отвернулся.

— В кармане той одежды, грязной, его, — проговорила бабушка и указала Сусанне на груду моих вещей, изодранных на Окольницком шляхе. — Твоя сченстлива бланка, Зуза. Допуск бальный. Поспешай тылко.

Сусанна, поскрипывая каблукатыми туфлями, ринулась к стулу. Расшвыряв в разные стороны обрывки рубашки и ни на что не похожие носки, она вытащила из кармана штанов потертую карту — шестёрку посохов. Брюки свалились на пол. Сусанна, посреди грязной одежды и разворошённой кухни, заломив руки словно дева в белом, нахально смывшаяся с гобелена, пропищала:

— Штепы! Сченстливое возвращение! Какая радость!

И зачем-то зыркнула вниз, себе под ноги.

Бабушка во все глаза разглядывала сестру и улыбалась. Сусанна произвела некое движение, поправила парик и стукнула одним жёлтым каблуком о другой, после чего посмотрела вверх.

— Она ждёт, что на неё свалится домик, — спросил я, — с Тотошкой? Ну и кто тут псих?

— Цихо! Ша! Опьять то поганое слово? — взволнованно буркнула бабушка. — Но не мешай мне смотреть.

Сусанна оглянулась. В коридоре яростно зазвенел телефон. Я подскочил от неожиданности, из ВЭФа долетел тоненький треск и к нам вернулся «Щелкунчик» — теперь по радио. Магия Гостя истощалась. «Так и телевизор вернётся», — радостно подумал я. Мимо меня проскакала девяностолетняя Сусанна, подпрыгивая словно антилопа.

— Даа… Слушаю вас внимательно, — донёсся до меня её хриплый голосок. — О-о-о, вы чудо! Цюдо! Бегу, бегу! — И она шваркнула трубку на рычажки.

Я выскочил в коридор и успел подать троюродной бабке красиво осыпающуюся лисью шубку. Сусанна, впрыгнув в смеха́, извлекла из сумочки помаду и мазнула по губам.

— Красавицам зеркала не нужны, — обратилась она к бабушке, стоящей у двери в кухню.

— Абсолютне! — согласилась бабушка и улыбнулась.

— Такси на Коперника уже! У брамки! — радостно перешла на писк Сусанна. — Мотор мне позвонил. Я заеду к тебе или ты зайдёшь ко мне?

— Забери меня ты, — раздумчиво попросила бабушка, — я не отдохнула. А тут такое — бал. После мессы посплю, и приезжай.