— Говори! — сказала она, — но чем меньше лишних слов скажешь, тем вернее будет моё решение.

— Вот, — сказал мышонок и протянул ей нечто миниатюрное.

— И действительно кратко, — пробормотала зыбкая Анаит, оставляющая в воздухе дымоподобные разводы — вроде капли чёрной акварели в стакане воды. — Не мусолил.

Бабушка приняла это на ладонь. Сначала она прищурила левый глаз, затем правый — потом сощурилась, словно собралась плюнуть себе же на руку. Пробурчав нечто неодобрительное, бабушка нацепила очки и моментально сменила выражение лица.

— О! Просто люкс! Перша кляса! — проговорила бабушка медовым голоском и сняв очки, обернулась к Анаит, взгляды их отыскали друг друга среди теней. Бабушка кивнула.

— Вот! — сказала бабушка и помахала вроде бы пустой щепотью над столом. — Выгнания не будет, — сурово изрекла она Непослушному, — но я слежу за вами, и передайте то Доротеи. Такое!

Анаит подобралась поближе. Какая-то часть её — тень, проекция, сны, так и не покинула тахту.

Бабушка дунула на воду в миске, вода пошла лёгкой рябью, бабушка зарозовелась и дунула сильнее — вода ответила всплеском и изошла голубоватым дымком.

— Зуза! — в сердцах рявкнула бабушка. — Не шпи!

Кузина Сусанна подхватилась со стула и оторвала последнюю пуговицу с жакета.

— Ох! — жалобно произнесла она.

— Зденерво́вана дзевчы́нка! — проскрипела бабушка. — Не крывляйся…

Кузина поспешно дунула на воду, миска исторгла здоровенный клуб голубого пара и вода успокоилась.

— На Бога… — нервно сказала бабушка и глянула в мою сторону, мельком.

— Лесик, — сказала она и поправила волосы. — Настал твой час! Абсолютно. Подойди сюда уже… и не как паяц с дзиким звуком.

Я послушался.

— Повторяйте за мной, — сказала бабушка и кашлянула в кулачок. — Eus!

— Eus… — сипло выдавили мы с Сусанной.

— Refracta! — торжественно сказала бабушка и бросила нечто невидимое в воду.

Мы вторили ей, не отрывая глаз от стола. Миска подскочила, вода в ней пошла пузырями, из неё поползли аккуратные кольца пара.

«Каждый охотник желает…» — подумал я, глядя на них. Анаит, за нашими спинами, звучно приложилась об пол и захрипела, в воздухе запахло марганцовкой.

— Не оглядывайся! — просипела Сусанна, — а то она запомнит тебя…

— Beus! — продолжила бабушка, обретшая первозданный голос и заметно повеселевшая.

— Emendata!

С пола донёсся отчаянный крик. Кричала женщина, ей было больно. Через минуту крик возобновился — возопил Дар. Мы — у стола, заткнули уши, а я подавил совершенно искреннее желание укрыться «в домике». Раздался третий вопль — кричал зверь, тоскуя о памяти и Даре, неотступно следующих за ним. Вода в миске взбурлила.

— Слово сказано, — довольно сообщила бабушка.

— Слово услышано, — просипели мы с Сусанной сорванными голосами.

И пространство содрогнулось.

Абажур мигнул и решил покружиться. Балки покрепче ухватились за стены и дружно скрипнули. С потолка осыпалась штукатурка, и я чихнул.

— Будь здоровый, — хором сказали бабушка и Сусанна.

— Моя удача, — ответил я.

Из-за стола несколько неуверенно вышла Вакса, ступая словно Русалочка на балу. Завидя меня, она взмахнула хвостом, будто проверяя его наличие, и открыла розовую пасть.