С душераздирающим визгом резины машина затормозила в пятидесяти метрах. Дверца распахнулась, рука Маделин швырнула на дощатый променад все вещи Гаспара: рюкзак, блокнот, даже игрушку Джулиана.

– Чтоб вы сдохли! – крикнула она.

Дверца захлопнулась, машина сорвалась с места. Колеса заскользили по мокрым доскам, потом пикап набрал скорость и умчался из порта, как дилижанс, уносимый перешедшей в галоп упряжкой.

– Здорово тебе наподдала эта красотка!

Гаспар сидел, запрокинув голову, на скамейке под памятником всем проглоченным океаном за триста лет рыбакам – большим бронзовым баркасом.

– Изрядно она подпортила тебе портрет, – не унимался беззубый весельчак, протягивая Гаспару комок бумажных платков, чтобы тот вытер сочащуюся из носа кровь.

Гаспар осторожно, чтобы не усилить кровотечение, кивнул в знак благодарности. На помощь ему пришел пьяненький морячок из бара, которого он заметил раньше, – бородач с дергающимся лицом в капитанской фуражке, сосавший палочку солодкового корня, как младенец соску.

– Морду она тебе разбила классно, будь уверен, – радовался пьяница, собирая с променада вещи Гаспара. Потом он плюхнулся рядом с ним на скамейку.

– Ладно, мне и так несладко…

– Нам здесь подавай хорошие представления! Виданное ли дело: баба задает жару мужику! Обычно бывает наоборот.

– Да заткнитесь вы, мне и без вас тошно!

– Большой Сэм, – представился морячок, не обращая внимания на дурное настроение побитого приезжего.

Гаспар выудил из кармана телефон.

– Ладно, Большой Сэм или как вас там, лучше подскажите, как вызвать такси.

Доброхоту опять стало смешно.

– Какое еще такси в такой поздний час, ковбой! Кстати, прежде чем свалить, не забудь расплатиться.

– Не забуду, – буркнул Гаспар, поднимая воротник.

– Я с тобой, – сказал пьяница. – Если захочешь угостить Большого Сэма выпивкой – не бойся, отказа не будет.

Маделин плакала.

За ней наблюдал мальчуган.

Она пролила столько слез, что почти ничего не видела перед собой. Минут через десять после того, как она умчалась от Гаспара, пикап занесло, и она еле-еле избежала лобового столкновения с машиной на встречной полосе. В глаза ей ударил, как включенный прямо под носом прожектор, свет фар, она отчаянно вывернула руль и услышала злой удаляющий гудок клаксона. Дело ограничилось ударом друг о друга двух зеркал. Пикап вильнул на обочину и встал, едва не завалившись в канаву.

Проклятье!

Другая машина пропала в темноте. Маделин изо всех сил врезала кулаком по рулю и расплакалась. Снова дала о себе знать боль в животе. Весь день она старалась не обращать на нее внимания, и вот теперь боль брала реванш. Тело били судороги. Держась руками за живот, она скорчилась в кресле и так провела несколько минут, ни о чем не думая, слепо глядя в непроглядную чернильную ночь.

Мальчуган не сводил с нее глаз, она с него.

Он смотрел на нее с фотографии Адриано Сотомайора, найденной в доме Гаспаром. Мальчика запечатлели в его пятый день рождения, незадолго до бегства его матери. Был летний вечер. На первом плане горели свечки, на заднем улыбался в объектив виновник торжества. На нем был желтый маскарадный дебардёр, полосатые шорты, легкие сандалии.