Листая страницы своей тетради, Гаспар остановился на фотографии «Пиротехников» из монографии Бенедика. В эту фотографию он буквально влюбился. Во-первых, на ней были подлинные признаки эпохи, расхристанного андеграундного Нью-Йорка конца 1980-х годов. Что еще важнее, только на этом снимке все трое выглядели почти счастливыми. Им было по двадцать с небольшим, и они дружно показывали объективу нос, не зная, кому из них уготован крах, кому взлет. Хотя одного взгляда на Беатрис Муньос, выбравшей парадоксальный при ее 120 кило и фигуре штангистки пернатый псевдоним, хватало, чтобы понять, что ей взлететь не суждено. На снимке она маскировала свою тушу военным плащом и улыбалась парню справа от нее, Lorz74, которому еще только предстояло стать гениальным Шоном Лоренцом. Тем, чьи полотна будут сводить людей с ума. Догадывался ли он уже тогда, что его ждет? Ничуть. На этом снимке он явно думал только об очередных проказах на пару с приятелем по разбрызгиванию краски. С приятелем по прозвищу NightShift – Адриано Сотомайором.

Гаспар впился глазами в Адриано, меняя свое первое суждение о нем под влиянием всего, что успел о нем узнать. Три дня назад, впервые увидев эту фотографию, он решил, что этот латино с распахнутым воротом – ужасный хвастун, но то, что он тогда принял за позу превосходства, на самом деле было отрешенностью. Адриано по-прежнему, совсем как в детстве, смотрел в никуда.

От лица будущего Лесного царя трудно было оторвать взгляд. Гаспар силился найти ключик к Адриано, который отпирал бы все замки его души. Мелкую биографическую деталь, проливающую свет на все парадоксы жизни, вскрывающую самую суть личности, – то, к чему стремятся и от чего очень скоро бегут без оглядки. На какое-то мгновение ему показалось, что он вплотную приблизился к разгадке, просто не способен ее разглядеть. Его вдохновлял главный урок прочитанного в детстве «Украденного письма» Эдгара Алана По: лучший способ спрятать что-то – оставить на виду.

Он машинально достал ручку и стал делать записи – такая была у него привычка, когда он работал над пьесами. Потом перечитал написанное: две-три даты, имена и псевдонимы «Пиротехников». Пришлось кое-что поправить: под воздействием морской атмосферы заведения, что ли, он вместо NightShift[93] написал NightShip[94].

Он закрыл тетрадь, опрокинул рюмку, собрал вещи. Потащился с тяжелой головой к стойке. Людей в заведении стало меньше, шуму тоже. Он спросил у хозяина совета, где бы остановиться на ночь, и услышал в ответ, что правильнее всего найти ночлег по телефону. Гаспар поблагодарил советчика кивком. Большой Сэм, растекшийся по табурету, сразу прилип к нему, как пиявка.

– Угостишь рюмочкой, ковбой?

Гаспар плеснул ему своего виски.

Сам он больше не пил, но уже выпитое делало свое дело. В голове было мутно. Он чувствовал, что чуть не набрел на что-то важное, но по глупости упустил.

– Вы были знакомы с семьей Сотомайоров?

– А то нет! – с готовностью ответил Большой Сэм. – Здесь их все знали. Видел бы ты жену капитана, запамятовал ее имя…

– Бьянка?