Впервые они подобрались вплотную к разгадке.

Ориентируясь по схеме, они спустились в бывшее машинное отделение, давно превратившееся в царство крыс и коррозии. Их появление там сопровождалось мерзким шорохом: бесчисленные крысы прятались под трубами, змеившимися по полу. В глубине помещения обнаружилась запертая ржавая дверца. Маделин попросила Гаспара посветить фонарем, а сама попыталась открыть дверцу. Ни ломик, ни гвоздодер не помогли: замок не поддавался.

Они вернулись на палубу и, не отрываясь от схемы, стали искать другой способ попасть в трюм. Безуспешно. Если когда-то существовал еще какой-то люк, он был давно заварен.

Не намереваясь сдаваться, они исследовали каждую щель. Ветер крепчал, Маделин и Гаспар охрипли, перекрикиваясь. Порывы ветра грозили сбросить их с палубы, приходилось хвататься за все, что подворачивалось под руку, чтобы устоять на ногах. Заваливавший палубу снег мешал двигаться. Они торопились, но замерзшие ноги слушались плохо. Вскоре им пришлось отказаться от разговоров и перейти на жесты.

Рядом с траловыми лебедками они заметили в палубе вставки из матового стекла. Гаспар предположил, что это окошки, пропускающие в трюм свет. Маделин нашла неподалеку вентиляционные решетки.

Сбегав в кубрик, она вернулась с киркой. Сначала она думала, что расколет стеклянный потолок первым же ударом, но он оказался неожиданно толстым и не треснул даже после тридцатого. Только через четверть часа в нем удалось пробить отверстие, потом, орудуя ломиком, они выковыряли еще несколько ячеек. В дыру сразу набился снег.

Маделин бросила вниз одну из флуоресцентных трубок из своего запаса. У их ног разверзлась трехметровая бездна.

– В рубке есть веревочная лестница! – крикнула Маделин. – Сейчас принесу.

Гаспар остался перед дырой один. Он боялся, что сходит с ума, в ушах гудело, в глазах плыло. Но ударившая в нос неописуемая вонь – рыбы, мочи и испражнений – привела его в чувство. Внизу кого-то прятали – в этом не было сомнения.

Ему почудилось, что к завываниям ветра примешивается слабый голос. Голос, звавший на помощь. Дождаться Маделин с веревочной лестницей не хватило терпения.

Он бросил вниз свою куртку и прыгнул следом за ней.

Он больно ушибся, весь извалялся в пыли. Встав на четвереньки, он чуть было снова не распластался от тошнотворного смрада. Он узнал этот запах: так пахла смерть. Подняв над головой флуоресцентную трубку, он шагнул в темноту.

– Есть тут кто-нибудь?

Ответом ему было завывание ветра, сотрясавшего ржавую посудину.

Все люки и иллюминаторы были наглухо задраены. Вдыхать отравленный воздух было пыткой, но в этом отсеке судна было не так сыро. Каждый шаг в направлении кормы делал тишину все более глухой. Казалось, буря уносится все дальше. Не иначе, параллельная вселенная!

Когда зрение привыкло к темноте, Гаспар понял, что находится не в трюме, а в промежуточном техническом отсеке, где рыбаки сортировали и потрошили улов.

Конвейерная лента, объемистый бункер из нержавейки, цепочка транспортировочных крюков, железные лотки… За грудой решетчатых поддонов он наткнулся на то, чего ждал с той секунды, когда почуял запах смерти: на груде каких-то брусков лежала мертвая Бьянка Сотомайор.