— И… что?

— Ты не беременна.

Я начинаю плакать задолго до того, как понимаю, что означают эти слезы. Облегчение или огорчение? Радость или горе? Что со мной происходит?

Сквозь пелену смотрю на Рейнера и думаю о том, что за эту ночь позволила себе поверить в то, что жизнь вновь связывает нас. Больше нет… Точнее, и не было. Лишь иллюзия.

Сердце отчаянно колотится в груди. Дыхание спирает. Кислорода все меньше. Ориентиры теряю.

— Не плачь, — только по сдавленному и охрипшему голосу понимаю, что Андрей тоже расстроен.

Тоже?

Я…

Со мной явно что-то не так.

— Давай, — пауза явно вынужденная. Сжимая челюсти, медленно вдыхает. — Одевайся. Врач ждет.

— Ты не обязан со мной возиться…

— Как это не обязан? Если не я, то кто?

— А вдруг меня там оставят? Вдруг со мной что-то страшное творится? Вдруг… я умру?

— Глупости не говори.

— Ты не оставишь меня там одну? — осознаю, что впиваюсь в его запястье ногтями, когда один из них ломается.

Боль немного отрезвляет. Я опускаю руки.

— Не оставлю, конечно.

— Что бы доктор ни сказал, не оставишь? Пообещай.

— Татка… — убирая растрепанные волосы за плечи, обхватывает ладонями мое лицо. — Я никогда тебя не оставлю.

— А я… Я тебя оставила…

И от этого мне очень больно. За себя. И за него.

Как бы то ни было, на территории частной клиники на меня обрушивается настоящая истерика. Начинаю плакать еще на стоянке, а в кабинете гинеколога и вовсе веду себя неадекватно. Отказываясь раздеваться, забиваюсь в угол.

— Я не буду… Не буду… Не хочу знать… Я умру… Уже умираю!

— Не умрешь. Я буду с тобой. Все время. Слышишь меня? Татка? Разве я смогу отпустить тебя? — заслоняя собой медперсонал, в глаза заглядывает. Отвечая на свой же вопрос, голос понижает: — Нет, так далеко не отпускаю. Без меня не уйдешь.

— Ты точно меня тут не оставишь? А если они заставят?

— Что значит, заставят? Я тут все разнесу.

— Да, ты можешь… — неосознанно смеюсь.

— Давай, помоги мне. Как снять это платье? Где молния?

— Ты меня раздеваешь… — шумно выдыхаю, ощущая, как разъезжается ткань, и кожи касается прохладный воздух просторного кабинета.

— Не могу же я упустить такую возможность, — шутит и ухмыляется, но глаза серьезные.

Закусываю губы и тихо скулю. Смотреть на него больно. Сейчас столько эмоций в груди разбивается, если бы не медработники, обняла бы.

Да какая разница: где и перед кем?!

Не просто обнимаю. Бросаюсь к нему. Изо всех сил прижимаюсь. Закрываю раны: свои и его.

— Прости… — получается сказать.

Хочу выдать намного больше, но уже не хватает сил.

Андрей молча оглаживает мою голую спину ладонями. А когда отстраняюсь, просто кивает. Казалось бы, скупые жесты, но нет. Чувствую очень многое в них. Его темные глаза, воспаленные и сухие, это только подтверждают.

— Давай, девочка, — говорит ласково, как раньше. — Накидывай рубашку и ложись. Я буду рядом.

И ведь не обманывает. Все этапы диагностики не отходит ни на шаг. Манипуляции, которые проводит врач, меня не смущают, я мало на них концентрируюсь. Просто выполняю то, что мне говорят, непрерывно глядя на Андрея. Вот он внимает всему, что гинеколог говорит. Периодически кивает и задает возникающие у него вопросы.