– К-какая – та с-самая? – спросила Ика.
Дядя Мотя, Тома, Вова уставились на нее, и повисла тишина. Ее нарушали только хриплые стоны старика, звучавшие из колонок видеосистемы.
– Та самая, которую задушил маньяк, – произнес наконец дядя Мотя, – странно, что ты до сих пор этого не знаешь.
Глава двадцать восьмая
Едва Борис Александрович вошел в школу, к нему кинулась учительница начальных классов, пожилая, очень полная Вера Евгеньевна.
– Горе-то какое! Единственный ребенок у матери. Вот так живешь, живешь, нервничаешь из-за всякой ерунды, забываешь, что такое настоящая трагедия. Сейчас там, в учительской, сидит следователь, допрашивает Карину Аванесову, подружку ее. Ой, не знаю, не знаю, вряд ли они найдут убийцу. Вчера был сюжет в криминальных новостях, я еще смотрела, думала, хорошо, что это в области, не у нас. Там имени не назвали, только сказали: девочка-подросток, от двенадцати до четырнадцати. И никаких подробностей. Кстати, следователь тот самый, которого показывали по телевизору, только что пришел, сначала два милиционера приехали, оперативники, а потом следователь. Он ничего, нормальный, лицо интеллигентное.
Они вошли в учительскую раздевалку. Борис Александрович машинально поставил на пол портфель, снял плащ, стянул шарф. Стал запихивать его в рукав, но все не мог попасть. Шарф, словно живой, то и дело выползал из рукава, падал на пол. Борис Александрович смотрел на учительницу. Он только сейчас заметил, что у нее распух нос, покраснели глаза, и слезы текут по щекам.
В школе было тихо. Четвертый урок еще не кончился. Борис Александрович пришел к пятому. Он наконец нормально выспался, даже проспал немного, и до школы почти бежал. Одышка до сих пор не прошла.
– Я ведь помню ее совсем маленькой, невозможно представить, – бормотала Вера Евгеньевна, всхлипывая и сморкаясь, – говорят, это какой-то маньяк. Он уже давно орудует, убивает женщин и девушек в зеленом. На ней как раз была зеленая куртка.
– Подождите, – сказал Борис Александрович, продолжая воевать с шарфом, – подождите, я не понимаю, о чем вы говорите. Какая зеленая куртка? На ком – на ней?
На самом деле, он уже все понял, но не хотел верить. Куртка на Жене Качаловой была действительно зеленая, вернее салатная, с капюшоном, отороченным серебристой норкой.
Вера Евгеньевна охнула и всплеснула руками.
– Так вы еще ничего не знаете?! Ну да, вы же только что пришли. Уже вся школа знает. Горе-то какое, господи! Женечку Качалову нашли в лесу, возле кольцевой дороги. Убитую.
Взорвался звонок, и через мгновение коридоры наполнились гулом и грохотом. Так шумно, как в школе на переменах, бывает только на аэродроме, когда взлетает реактивный самолет, или на берегу океана, когда гудят волны. Борис Александрович привык к этому шуму, любил его, но сейчас детские голоса и топот множества ног разрывали ему мозг. Он двинулся вперед по коридору, все еще комкая в руке шарф. Мимо носились малыши. Это был этаж первоклашек. Покачиваясь, загребая ногами, словно шел по воде, стараясь никого не задеть, он добрел до учительской. Она находилась в «аппендиксе», в глухом конце коридора, вдали от классов. Здесь было значительно тише.