Ика тихо подыхала от тоски, одиночества, унижения, от безнадежной теткиной ненависти. Единственным человеком, который хоть иногда ее замечал, беспокоился о ней, осталась ее подруга Маринка. Она жила в соседней квартире, когда-то они вместе занимались гимнастикой.

Маринка была на два года старше и выглядела потрясающе. Высокая тонкая блондинка с длиннющими ногами, голубыми глазами, пухлыми губами. В пятнадцать она стала «Мисс Быково». Отправилась в Москву, покрутилась в мире модельных агентств и конкурсов красоты, в итоге вышла замуж за известного певца Валерия Качалова.

В Быково она приезжала довольно часто, навещала родителей.

– Что с тобой происходит? – спросила Маринка, когда приехала в очередной раз. – Ты болеешь? Тебя гормонами лечат?

– Нет. Это я нарочно, – призналась Ика и впервые в жизни рассказала все не подушке, не кафельной стене в ванной, не надгробному памятнику, а живому человеку. Маринка слушала так терпеливо, так сострадательно, что, рассказывая, Ика почти перестала заикаться.

Они сидели ночью на маленькой чистой кухне Маринкиных родителей, курили, пили кофе и дорогой французский коньяк.

– Знаешь что, уматывай ты от нее, – сказала Маринка, – сдашь выпускные и уматывай.

– К-куда? Кому я н-нужна? Г-где буду жить?

– Попробуешь поступить в институт, в Школу-студию МХАТ, например, или в Щепкинское. Ты ведь когда-то хотела стать актрисой. Я с Валеркой поговорю, у него есть знакомые.

– Из-здеваешься? П-посмотри на меня!

– Ну а что? Красоток как раз хватает. Ты будешь характерная. И заикание твое там вылечат, там знаешь, какие классные преподаватели сценречи! Не только заговоришь, запоешь!

– Я б-больше не хочу в актрисы, – зло усмехнулась Ика, – я б-больше вообще ничего не хочу, ни г‑говорить, ни тем более п-петь.

– Ой, да ладно, перестань, не кисни. Подумаешь, тетка! Да она вообще никто, дура старая, злобная. Квартира на нее записана?

– Н-не знаю.

– Надо выяснить. У Валерки есть хороший юрист. Когда она ту большую квартиру продала, куда деньги дела?

– Н-не знаю. Мы на н-них жили.

– Не знает она! А спросить не судьба?

– Т-ты что! Если бы я т-такое спросила, она бы уб-била меня.

– Ничего не убила бы. Ты больше ее не боишься, поняла? Пусть она тебя боится! В любом случае сейчас тебе надо от нее мотать, иначе ты тут с ней окончательно свихнешься. А жить, кстати, первое время можешь у нас. Квартира огромная, будешь помогать мне по хозяйству. Это ведь лучше, чем с теткой.

Да, это действительно оказалось лучше.

…– Слушай, у тебя талант, честное слово, – донесся до нее голос дяди Моти.

Она вздрогнула, огляделась, увидела, что на экране компьютера она все еще танцует и не успела до конца раздеться.

Нацистскую форму Марк взял напрокат в костюмерной какой-то старой киностудии. И полосатые пижамы с номерами тоже были оттуда. В пижамах появлялись Стас и Женя. Егорка играл офицера. В общем, все это был какой-то бред. Все, кроме танца Ики. Когда на ней оставалась только фуражка, начиналась обычная порнуха, и, конечно, без разницы, какая там играла музыка, кто во что был изначально одет. Но Марк говорил, что обязательно должен быть сюжет. Этот фильм он собирался запустить в паутину ко Дню Победы.