– Томас! Нет! – вскрикнула Христиана, ощутив, что он соскальзывает. Повернулась и вцепилась в его рукав. В голове воцарился кавардак, обрывки мыслей скакали, споря между сбой. Отцовский боевой лук. Вот что его тревожило. Тетива в соленой воде. Ерундовая мысль, крепко засевшая у него в сознании. Ему мерещились голоса. Он видел, как рот Христианы открывается, произнося его имя, но не услышал ничего. А потом в голове у него прояснилось и он услышал другие голоса, ставшие громче – не один крик, а скорее переливчатые раскаты, – это люди на берегу подбадривали его:

– Плыви, малый, плыви!

– Ну-ка, малец!

– Блэкстоун, Блэкстоун!

– Давай, мужик! Давай!

Они уже миновали середину реки; еще триста или четыреста ярдов, и они в безопасности. Вывернув голову назад, Блэкстоун увидел, что один из конников рискнул бросить вызов стремительному приливу. Его конь – могучий дестриэ – еще достаточно возвышался над водой, чтобы продолжать преследование. Кавалерист держал меч наготове. Еще пятьдесят ярдов, и он их настигнет.

Томаса охватил страх. Он подобрался к Христиане сбоку. Она слабела, ускользая от него. Вцепившись в конскую гриву одной рукой, другой он поддерживал девушку. Конь и лучник голова к голове сосредоточились на береговой черте. Блэкстоун подгонял коня вперед, а Христиана уже сдалась перед холодом и страхом, выпившими из ее тела всю волю и энергию.

Теперь богемский конник отставал не более чем на тридцать ярдов, но все еще вне убойной дальности лучников на берегу. Берег будто и не приблизился вовсе. Блэкстоун слышал, как кавалерист кричит – очевидно, свой боевой клич. Увидел извивы течения в считаных ярдах впереди, закружившегося, как свернувшаяся змея, гоняя более грязную воду по кругу. Если удастся попасть в этот поток, можно будет выиграть еще ярдов тридцать.

– Отпусти коня, – приказал он.

Христиана взглянула на него с сомнением: конь был их силой, их спасением, но Томас, оттолкнувшись, увлек ее прочь от усердно пробивающегося животного. Ее развернуло, и теперь и Христиана увидела приближающегося конника – настолько близко, что уже видно было выражение лица под шлемом без забрала. Он кровожадно рычал, приближаясь, чтобы прикончить их. Не больше десятка ярдов, и его меч обрушится на них. Совершив грандиозное усилие, Блэкстоун отвел руку назад, гребком посылая себя и девушку вперед. Брошенный конь оказался на пути ринувшегося в атаку богемца, задержав его на драгоценные секунды. А затем внезапный рывок стремнины унес их из-под самого носа преследователя.

Конник все еще был вне досягаемости для обстрела английских лучников, но всего лишь ярдов на двадцать, не более. Поднимая Христиану повыше, чтобы взвалить ее тело поперек плеч, Блэкстоун увидел, как черные стержни рушатся с небес в воду между ним и отважным конником. Более сурового предупреждения, что если он продолжит преследование, то непременно попадет под следующий залп, который его и прикончит, и не вообразишь.

Остановившись, богемец еще мгновение продолжал бороться с течением, но потом, подняв меч, что-то прокричал. Сила дестриэ позволила всаднику развернуться и медленно двинуться обратно к берегу, где ждали его остальные конники.