Но они все продвигались.
Обернувшись, Роджер Окли поглядел на своих воинов.
– Они будут призывать своих матерей. Еще две сотни ярдов, ребята, и все! Ходу, парни, ходу! – его неустанное подбадривание было светочем маяка, за которым следовали бултыхающиеся лучники. – Вы мои лучники! Мы первыми сразим ублюдков и…
Двойное попадание пробило шлем Окли, сокрушая его лицо и челюсть, а второй болт разодрал ему горло. Забулькала кровь, и его извивающееся тело унесло течением. Ряд лучников дрогнул.
– Не останавливайтесь, ради Христа, или мы покойники! – донесся сзади звучный голос. Это был сэр Гилберт со своими латниками. Если лучники подведут, атака обречена.
Блэкстоун видел предсмертные корчи Окли, закружившегося в суводях. Одна рука пару секунд слабо пыталась уцепиться за воздух, но расколотый череп и разорванное горло поведали всем, что он уже мертв. Томас споткнулся, но прежде чем он ушел в воду, рука брата вздернула его на ноги. Они даже не переглянулись, не отводя взглядов от фигур на фоне неба, взводящих свои арбалеты, пока французские латники дожидались у воды, чтобы добить выживших.
И вдруг они вышли на мелководье.
– Рассыпаться! – крикнул Элфред, и люди нарушили строй, чтобы развернуться широкой цепью, уменьшив мишень для арбалетчиков. В ста пятидесяти ярдах от берега Элфред нацелил свой лук, и все как один последовали его примеру, обрушив на арбалетчиков первую тучу стрел, словно кару Господню. Менее чем за минуту лучники продвинулись еще на тридцать ярдов, дав еще шесть залпов, пока генуэзцы не попадали замертво на передний склон вала или не отступили за пределы зоны обстрела лучников.
Поискав взглядом Роджера Окли, Элфред увидел только Блэкстоуна, неустанно пускающего стрелы вместе с шеренгой оставшихся в живых. Уилл Лонгдон и Джон Уэстон были слева от Элфреда.
– Томас! Возьми двадцать человек! На фланг! Фланг! Слышишь меня? – крикнул он, сворачивая влево вместе с остальными, чтобы открыть проход для латников сэра Гилберта, теснившихся позади. Блэкстоун побрел направо.
– За мной! Занять позиции! – гаркнул он. – Латников! Бейте латников!
Нортгемптон, Кобэм и сэр Гилберт уже с плеском брели через открытую брешь, когда лучники дали новый залп. Теперь град стрел забарабанил по пластинчатым доспехам и кольчугам. Когда английские рыцари добрели до суши, им пришлось переступать через трупы французов. Над водой раскатился лязг стали и грохот щитов. А лучники стреляли, пока не израсходовали весь боевой припас. Но Эдуард и его маршалы знали, что если стрелки не смогут продолжать обстрел, то английские латники не смогут сражаться и взбираться по склону против такого множества – и он приказал пажам и клирикам с охапками связанных пучками стрел снабжать наступление. Ножи быстро резали связки пучков, и лучники неустанно стреляли, пока на место латников, бившихся на суше, продвигались все новые и новые. Где падали пятеро, вставали десять новых. Это была отчаянная и решительная атака, чтобы захватить берег, обороняемый крупными силами, пока армия короля Филиппа не налетела с тыла, чтобы перебить их посреди реки.