Их странствие дало провизию и брошенный скот, и в обмен за некоторые припасы Томас заполучил еще два поместья, даже не вынув меча из ножен: обнищавшие рыцари присягнули ему на верность и поклялись владеть землей от имени Томаса. Каждый день, как только разбивали лагерь, он заставлял людей раздеться донага и показаться, нет ли на них бубонов или сыпи, и сам поступал точно так же, чтобы остальные знали, что он не заразен. Ко времени возвращения измотанного отряда в Шульон его сопровождали две телеги, запряженные лошаденками селян и нагруженные мешками с зерном, бочонками с копченым мясом и соленой рыбой и клетками с курами. На перекресток они прибыли с целой процессией коз и коров. Брать и резать свиней, найденных в чумных деревнях, Блэкстоун не позволял. Вызвав Перенна к мосту, он приказал, чтобы люди держались подальше, пока они подходят к воротам Шульона. Там он призвал к себе Гино и приказал принять припасы и животных. После этого он и его отряд спешились и стреножили лошадей. Солдаты и горожане собрались на стенах.

– Гино! Выставь еду и питье. И уксусную воду! Мы там останемся на несколько дней, – указал Блэкстоун участок в сотне шагов.

Гасконец принялся выкрикивать приказания, и распоряжения Томаса были исполнены. Мёлон и двое солдат уже разводили костер. Блэкстоун подошел поближе к стене у места, где свесился сверху Гино.

– Не было новостей от кого-нибудь? Гонцов? – спросил Томас.

– Ни единой. Ни окаянного словечка. Ни паломников, ни путников. Неужто весь мир вымер?

– Чертовски близко к тому. Благодарение Богу за стены.

– Истинно, ну, я рад за них, но менял вахту в монастыре чаще, чем вы сказали, потому что люди уже на стенку лезут. Еще немного, и не миновать драк. Некоторые из шлюх жалуются!

– Жалуются или стонут? – подкинул Блэкстоун.

Гино рассмеялся.

– Ладно, верно, эту проблему я улажу, эти люди нужны нам здесь.

Блэкстоуну ли не знать, что значит сидеть в четырех стенах.

– Ладно. Что-нибудь сделаю. Пришли нам свежее платье. Это провоняло насквозь, как бы часто мы его ни стирали. Как моя жена и сын?

– Во здравии. Здесь у нас чумы нет, но провизии мы рады.

Гино отошел выполнять требования Томаса, и вдруг появилась Христиана, перегнувшись через стену и высматривая его.

– Ты жив-здоров? – крикнула.

– Мы благословлены, – улыбнулся он. – Твоими молитвами!

Она закивала и улыбнулась, и Блэкстоун заметил блеск слез, которые она поспешно утерла.

– Денно и нощно. Гино хорошо поддерживал дисциплину. Здесь все как ты и хотел.

Ему хотелось сказать, как он тоскует по ней. Как страх перед тем, что поджидало его вне безопасных стен, сделал Христиану еще ближе его сердцу, нежели прежде. Нужно было так много сказать, но на стенах было чересчур уж много народу. Кивнув, он повернул обратно, к Мёлону и остальным, принявшимся стаскивать с себя одежду и швырять ее в огонь. Холодный ветер повергал лес в дрожь, но люди его игнорировали.

Мёлон, здоровенный как медведь, стащил с себя остатки платья и бросил в огонь. Четверо горожан вынесли из ворот ведра и оставили их на расстоянии тридцати ярдов. Томас подхватил два из них, подоспевшие солдаты взяли остальные. Блэкстоун тоже разделся, и все четверо оказались как на ладони у находившихся на стенах. Приступать к обтиранию едкой водой не хотелось никому.