Мёлон кивнул Томасу; как раз за эти качества тот и выбран.

Направляясь обратно к главному тракту, смахивавшему на реку грязи, текущую от деревень к городу, они увидели на дороге первые смерти. Четыре трупа лежали на расстоянии не более трехсот шагов друг от друга – крестьяне бог весть откуда, и Блэкстоун от всей души надеялся, что они не из тех, кто проходил мимо монастыря. Сомнительно, потому что его отряд удалился на полтора дня пути верхом, а встреченные ими у монастыря были уже изнурены. Они бы добрались до леса и устроились там, как только чуть собрались бы с силами, подумал он.

– Дай-ка, – сказал он Мёлону, протягивая руку к его пике. Спешившись, он ткнул лежащий ничком труп мужчины. Умер он недавно, плоть и конечности еще уступали давлению, но их окостенение говорило о мучительной смерти. Руки мужчины были стиснуты.

Не потому ли, задумался Блэкстоун, что его хрипящую душу вырывали из тела силком. Он перевернул труп. Не него воззрился чудовищный лик. Когда голова перекатилась, из разинутого рта вывалился черный раздутый язык. В налитых кровью глазах покойника застыл ужас. Смрад шибанул в нос до самых пазух, и Томас заслонил лицо согнутой рукой.

– Сэр Томас! Не касайтесь его! – крикнул Мёлон с того места, где он с остальными остались на безопасном удалении вместе с лошадьми.

Прижав наконечник пики к рубашке покойного, Блэкстоун пропорол ветхую ткань. Руки трупа были раскинуты, и как только рубаха спала, Томас увидел бубоны в подмышках. Некоторые были невелики, как перезрелые лесные яблоки; другие размером с апельсин, и они лопнули, излив черную слизь, источавшую такое зловоние, какого Блэкстоун не обонял еще ни разу в жизни. Даже на поле брани смрад был не так омерзителен.

Он отдернул голову, как от удара кулаком, а через несколько шагов упал на колени и блевал, пока желудок не скрутило в тугой комок. Ни одна молитва, возглашенная святейшим из святых, не способна спасти хоть кого-нибудь от этой зловредной пагубы.

Быстро перейдя к другому покойнику, он понял, что нет даже нужды смотреть, та же ли участь его постигла, и лишь хотел попытаться опознать кого-нибудь из них, чтобы установить, из какой деревни они пришли.

Перевернул пикой крупного мужчину и увидел лик как у церковной горгульи. Быть может, этот застывший ужас на лицах мертвых – печать самого дьявола, подумал он.

– Распространяется быстро! – крикнул он, направляясь обратно к лошадям. – Минула стороной деревни на востоке. Катится на север.

– Вы уверены? – спросил Мёлон.

– Эти люди направлялись к Шульону и монастырю.

– Им нужно было, чтобы монахи помолились за них, – отозвался Мёлон.

– Искупление тут ни при чем, Мёлон, – отрезал Блэкстоун.

Они пришпорили коней, покинув позади гноящийся труп крупного бородатого мужчины, отмеченного не только печатью ангела тьмы, но и клеймом в виде цветка лилии, поставленным Томасом месяцы назад.

Урок, преподанный Блэкстоуном деревне Кристоф-ла-Кампань в наказание за убийство английского гонца и избиение Уильяма Харнесса, не пошел ей впрок. Жители поступили как и ожидалось, выдав его Сакету, но по-прежнему изнывали от ненависти к англичанину. А когда нагрянул мор, набросились друг на друга, как волк в капкане, отгрызающий собственную лапу.