– Сюда она пришла первым делом, – заметил Блэкстоун, когда они с некоторого отдаления наблюдали, есть ли среди домов деревни хоть какое-то движение. – Пробралась, как враг сквозь задние ворота. Они не алкали монашеских молитв, Мёлон, они хотели нанести удар по мне. Хотели войти в наши стены, прежде чем чума проявится на их телах в полную силу.

Солдаты перекрестились.

– Иисусе благий на кресте! Вот это ненависть, сэр Томас, – проговорил один.

Мёлон поглядел вверх и вниз вдоль слякотной дороги.

– Сие главный тракт почитай для всякого в этих краях. Если странник переступит этот порог, то умрет через неделю и заразит других.

Люди не находили себе места, некоторые то и дело поглядывали через плечо, словно злые духи могли слететь на них с вершин деревьев. Они видели в полях скот, оставшийся без присмотра; коровник стоял пустой. Лишь в одном или двух домах сквозь солому крыш сочился дымок. Ни лая собак, ни плача детей.

– Многие из них лежат, где упали, – сказал Блэкстоун. – Дикие кабаны и падальщики пожрут трупы, и болезнь будет распространяться. Разожгите огонь, сделайте факелы. Войдем и сожжем их.

Оторвав полоски от своих рубах, Блэкстоун и его люди сделали повязки, закрывающие носы и рты, и медленно въехали в зловеще притихшую деревню. Он и Мёлон несли горящие факелы, двое других охраняли их с пиками наготове. Они подъезжали к каждой мазанке, призывая оставшихся в живых, но везде их встречал лишь мрак, смрад испражнений людей и животных, смешивавшийся с миазмами разложения тел, валявшихся как попало на грязном тракте. Словно внезапный, беззвучный удар Небес поразил их на месте. На самом деле некоторые из них пытались заползти в свои халупы, но сдались на полпути или свалились на пороге; другие же просто упали на улице. Дома более зажиточных селян были наполовину из дерева и имели окна, затянутые промасленной тканью, и эти привилегии не дали им защиты, и семьи внутри лежали в гротескных посмертных объятьях.

Пробираясь по деревне, они насчитали четырнадцать домов, частью с тростниковыми кровлями, частью едва ли не сараев, накрытых шкурами. Вероятно, в деревне жило человек семьдесят. Сломанные хлевы и разбросанные куриные перья вокруг незапертых курятников поведали, что хищники навещали оставленных без присмотра животных не меньше недели.

– Там! – вдруг указал Мёлон.

В дальнем конце деревни, сбившись в кучу, сидели мужчины, женщины и дети, ввалившимися глазами со страхом взирая на приближающихся всадников.

– Поговори с ними, – приказал Блэкстоун Мёлону. – Узнай, сколько выживших.

Томас остался на месте, а Мёлон осторожно приблизился и заговорил со съежившимися селянами.

– Не меньше двадцати ушли в лес, – доложил он. – Остальных похоронили в яме на пастбище. Они не знают, что делать, так что остались здесь. Еды, почитай, никакой, зато воды вдосталь.

Повернувшись, Блэкстоун срезал с рамы распяленную для сушки козью шкуру, а потом, осторожно взяв труп за рукав у запястья, перетащил на нее. И окликнул пикейщиков:

– Стащите кровли и используйте их, – с этими словами он перетащил труп через порог хибары. Солдаты было замялись, но, видя, как Томас собирает покойников, вскоре последовали его примеру.