– Ноги я пока еще могу переставлять, – строго сказал он. – Что тут происходит?

– Обсуждать это я буду, только поев, – ответила Карина, – и нам всем нужна теплая одежда. Если кто не заметил, тут зима.

Кафе называлось «Почтовая птичка». Его выбрали по принципу – что поближе находится. Вернее, не столько выбрали, сколько оно оказалось первым попавшимся. Но все же – ратушная площадь, центр города. Должно быть нормальное местечко.

Оно таким и оказалось, разве что в меню ничего толкового не значилось – только разнообразные пирожки и булочки, к вящей радости малышей. Еще там была огорожена игровая зона для детей. Туда и запихали Арнольда и Люсию.

– Ладно, если серьезно поесть не получится, будем брать количеством, – объявила Карина, – булочки так булочки… Мить, а ты?

– Ля – вот. – Митька продемонстрировал бутыль около литра объемом. – Это гром. Больше ничего я теперь ни есть, ни пить не могу. Да и не хочу. Рия и Риб снабдили меня громом. Без него я бы и суток не протянул, а сейчас аж две недели обещают. Или чуть больше, все-таки я не самый дохлый дохляк в Трилунье. Был.

И он поправил капюшон куртки – натянул на лоб пониже, чтобы скрыть побольше свое лицо от посторонних глаз.

– Раскисать не вздумай, – разозлилась Карина. – Я тебе уже сказала, фиг тебе, а не финал как в «ПэКаЭм» со свиданиями на берегу моря. Обойдешься. Поднапрягись и живи. А я тебе пропасть не дам. Мы не дадим.

– Я бы тебя на такие свидания и не позвал, – тихо, но сердито отозвался Митька, – так подло я бы с тобой не поступил. Потому и держусь. Чтобы просто подольше здесь побыть.

– А мы вам не мешаем? – вклинился Диймар. – А то у вас тут нежные сюсю-мусю, а мы сидим, как зрители.

– Да чихать на зрителей, – флегматично отозвался Митька, – если сейчас что-то и имеет значение, то не ты, Диймар Шепот.

И тот – о чудо! – на самом деле, без притворства и насмешечек не нашел, что сказать.

Карина и сама не знала, куда ей девать глаза, руки и ноги. Все стало жутко неповоротливым и словно чужим. И мысль о том, что Митька уходит и, похоже, безвозвратно, уже не выкидывалась из головы.

– Арнох, – с отчаянием сказала она, – что ты сделал со своим отцом и Люсией? Давай попробуем Митьку «отмотать» к версии… Нутам, образца Нового года?

– Да уж, что ты сделал с Люсией, мне тоже интересно, – поддержал Митька, – правда, притворяться не стану, это не самый главный мой интерес. Главный – эгоистический, и мне даже не стыдно.

– Я развернул вспять в-вра-вращение внутренней луны, – ответил Арно. То ли адреналин в его крови упал, то ли до него просто дошло, что он натворил, только заикаться он стал еще сильнее, чем раньше. – Но не все э-э… п-по-повреждения связаны с вращением. Я, кстати, б-б-без п-понятия, что с тобой случилось.

– Иммари, – коротко сказал Митька.

– Ох… Т-то-тогда я – пас. Н-не выйдет. Так мне с-ска-сказали. Вир… ох, да черт побери! Впро-чем мо-гу поп-ро-бо-вать.

Последние слова он отчеканил почти по слогам, зато не спотыкаясь.

– Попробуй, хуже не станет.

К счастью, в зале кафе запросто можно было устроиться так, чтобы не привлекать к себе внимания. Детская площадка представляла собой огороженный круг в центре. Столы были расставлены вокруг нее, как лепестки вокруг серединки ромашки. Да еще и резные решетки-ширмы отгораживали каждый «лепесток» от соседнего. Карина села так, чтобы загородить обзор с игровой площадки, а Дий-мар – так, чтобы из зала не было видно, чем занимаются клиенты.