– То есть если у человека омертвела, например, рука… а дракон дохнет на нее, то…

– Что происходит с телом, вынесенным из омертвения?

Дирке. Ого…

– Рассыпается в пыль, а потом там зацветают такие… синие…

– На севере синие, на юге белые цветы. Верно, Арно. Но, как ты думаешь, может, лучше жить без руки?

Интересно, что в этом случае останется от отца? Полголовы, одна рука и одна нога. Да и те в разрозненном виде. Ох нет. Да и какой смысл толковать о дыхании юного дракона? Таковых нет в Трилунье и тем более на Однолунной Земле.

– Я вот что подумал… Она же вращается. У… н-не знаю, как сказать… у нормально-живых – очень быстро, у ликантропов – медленнее. Но это же движение. А вы г-го-говорите, что это течение жизни. А если развернуть? Может, тогда все процессы пойдут обратно? Все, вообще все. Ведь с точки зрения це-це-це-целого тела ч-че-человека омертвение не завершено. А внутреннюю луну видно как раз в глубине целого тела, не разделенного на органы и прочее. Я глу-глупости несу?

Алессандра отвернулась от парня и уставилась в окно. Сбоку было хорошо видно, как она в задумчивости кусает, даже жует свои истонченные бледные губы. В точности, как Каринка, когда впадает в раздумье или принимает сложное решение.

– А насколько все плохо? С омертвевшей «рукой»? – спросила она наконец.

– Все очень плохо, – честно сказал Арноха, думая совсем не об Антуане с его рукой. – Я думаю, счет на дни.

– Тогда тебе вовсе не нужно мое одобрение. Внутренняя луна связана со всем телом, не с отдельными его органами или конечностями. Не знаю, каким может быть результат. Но он будет…

В «Дом Марко» Арно вернулся даже не в растрепанных чувствах, а, скорее, вообще без каких-либо чувств. В голове из всего разговора засела дурацкая фраза: «Тебе не поможет дракон». Да черт с ним, с драконом, все равно их нет и не предвидится. Он, ни с кем даже не здороваясь, прошел прямо в лазарет к Антуану и хлопнул дверью гораздо громче, чем делал это всегда. Вообще-то «всегда» он дверью вовсе не хлопал.

Антуан читал книгу у себя на кровати. Он вздрогнул, когда Арно-ха ввалился в помещение.

– Вы в порядке? – спросил он. Хотя и выражение лица, и интонации констатировали, что вошедший не в порядке.

– Нет, – Арно не узнал своего голоса, – и вы тоже. Давайте прямо сейчас… возможно, будет больно. Садитесь, Антон Петрович, ну же!

Тот покорно сел, спустил ноги в спортивных штанах с высокой койки. Ссутулился.

– Делайте, что должно, и пусть будет, что будет, – пробормотал он.

На первый взгляд темное пятно на внутренней луне Антуана не увеличилось.

Трехмерные параметры луны были такими, что тронуть ее рукой, не повредив, нечего было и думать. Вот облом… Хотя… почему же?

Во-первых, ничто не мешает соприкоснуть глубину предмета с любой другой его гранью. Примерно так же, как не обязательно прислонять книги обложками друг к другу для устойчивости – можно одну на другую в форме буквы «Т» уложить. Конструкция шаткая, но жизнеспособная.

Глубина руки мальчика прикоснулась к внутренней луне умирающего старика.

Сейчас чужая жизнь была в самом прямом смысле в его руках. Она… грела, а еще бешено вращалась. Чем была эта жизнь? Луной? Диском, шаром, звездой или целым бесконечным пространством? И как же легко сейчас сжать кулак и остановить это биение.