Шли дни, я маялась бездельем и остро ощущала свою бесполезность. И вскоре поняла, что не готова полностью перекладывать на Алексея расследование. Я должна сама участвовать в нём, надо только придумать, что предпринять. После напряжённых размышлений меня осенило — можно попробовать пообщаться с домработницей. В уголовном деле говорилось, что именно она, придя утром на работу, обнаружила погибших.
Насколько я помнила, раньше у родителей Ксении не было помощницы по хозяйству. Её мама справлялась сама, ну и дочь, естественно, помогала. Но потом, похоже, её наняли. Я даже уточнила у Алексея, и он это подтвердил. Когда сестра попала в больницу, её мама находилась в тяжёлом психологическом состоянии и не могла следить за домом. Тогда и пригласили домработницу. Сам Алексей ничего о ней не знал. После трагических событий он сразу вернулся в свою квартиру, в которой жил до свадьбы и уже собирался продавать, чтобы купить дом для себя и жены.
Раз женщина не застала Ксению, я могла с ней свободно поговорить. Нашла в деле её данные и адрес, позвонила и договорилась о встрече. По тону чувствовалось, что она удивилась, но отказываться не стала. Я рассказала обо всём Алексею и попросила меня отвезти. Сначала он настаивал на участии в беседе, но я сослалась на то, что мне одной будет легче её разговорить. Мой собеседник продолжал хмуриться, и я уточнила:
— Ты мне не доверяешь, что ли? А я тебя спокойно отпустила к соседям.
— Зато я не утаиваю информацию, как ты — дневник моей жены.
— Хочешь, возьму с собой диктофон?
Судя по выражению лица, идея ему понравилась, но он всё же не решился настаивать и отступил. Отвёз меня к месту встречи — недорогому кафе — и, ворча, остался в машине.
Зайдя в помещение, я огляделась. Женщина за столиком у окна посмотрела в мою сторону и нерешительно подняла руку, я направилась к ней. Села напротив и представилась родственницей погибших. Объяснила, что мы не удовлетворены работой полиции и собираемся сами продолжать расследование. И сейчас беседуем со всеми, кто хоть что-то знает о печальных событиях. Она кивнула, и хотя особого желания вспоминать то время явно не испытывала, всё же согласилась ответить на мои вопросы. Только предупредила:
— К сожалению, я мало чем могу помочь. Я же успела проработать чуть больше месяца до того, как всё случилось.
— Понятно. Расскажите, пожалуйста, какой вам показалась обстановка в доме?
— Тяжёлая обстановка, — женщина вздохнула, — хозяйка всё время плакала и никуда не выходила. Или лежала на диване, или сидела, уставившись в стену. Хозяин тоже был очень мрачный. Но он днём ездил на работу и хоть немного отвлекался от этой атмосферы. А его жена всё время была дома. Я, если честно, старалась побыстрее сделать то, что нужно, и вернуться к себе. Очень уж трудно было там долго находиться. Хотя при мне хозяева ничего не обсуждали и вели себя вежливо.
Я слушала её, сжимая кулаки и ощущая сковывающий грудь холод.
— За время вашей работы кто часто бывал у них дома?
— На самом деле, мало кто. Они почти никого не принимали. Ну, приезжал, конечно, Алексей Владимирович — это их зять. И Николай Михайлович, друг хозяина. Вот они и поддерживали хозяев, как могли. Может, ещё кто-то был, я же не находилась там целыми днями. Быстро разбиралась с уборкой и готовкой и уезжала.