– Скорее, за чтением пыльных книг, – поправил меня Фрэнк. – Это будет гораздо эффективнее.
Миллер первым вошел в дом. Я ожидал, что шериф выскочит нам навстречу с расспросами, однако темный коридор встретил нас обоих гнетущим молчанием.
Свет во всем доме был погашен, на кухонном столе по-прежнему стояла пустая чашка из-под кофе, который я выпил еще утром. Лаффера нигде не было.
Я прошел в спальню, где под одной стеной белела заботливо застеленная руками хозяина дома одноместная кровать, а под другой – старое, продавленное раскладное кресло. Сбросил с плеч куртку, стащил ботинки и с удовольствием переобулся в домашние тапочки.
Тапиока, развалившись на кровати, тихо мяукнула в знак приветствия, моргнув заспанными желтыми глазами. Мой дорожный чемодан, все еще неразобранный, стоял у окна, с грустью глядя на меня своими выпуклыми боками.
– Странно, – пробормотал Фрэнк, вваливаясь в комнату. – Куда это сбежал наш шериф?
– Может, доктор Вайнс вызвал его в госпиталь? – предположил я, шагая к своим вещам и выуживая из кожаного чехла бритвенные принадлежности. – Или он решил съездить за покупками. Его машины у дома нет.
– Я заметил, – ответил детектив, присаживаясь на краешек кресла. – Но тогда почему он не прихватил с собой рацию?
Миллер приподнял ладонь и потряс зажатым в ней передатчиком.
Это было действительно необычно, ведь Лаффер обыкновенно не расставался со своей рацией, повсюду таская ее за собой.
Я хотел ответить ему, когда вдруг мое внимание приковали странные следы на полу. Они тянулись по коридору, начинаясь где-то за углом кухни, и обрывались у входной двери. Я отчетливо видел отпечатки небольших босых ступней, похожих на детские.
Перехватив мой изумленный взгляд, Фрэнк опустил глаза и присвистнул:
– Похоже, Томми Уайтингс решил навестить отца, пока нас не было.
– Думаешь, шериф в опасности? – я с тревогой взглянул в лицо напарника. – Ты говорил, что его призрак не должен представлять угрозу…
– Я не очень доверяю мертвецам, если говорить откровенно, – произнес он, поднимаясь на ноги и мрачно сверля зрачками грязные отметины на полу. – К тому же, я не совсем уверен, что это был мальчик.
– Думаешь, кто-то мог притвориться ним? – я ощутил, как в горле неприятно сдавило. – Шибба?
– Шибба не может выбраться из леса, – он качнул головой и вышел в коридор. – Как и погибший ребенок, потому что он умер там, и лес стал для него ловушкой.
– Но тогда кто?
Я поспешил вслед за Фрэнком, который, склонившись над одним из отпечатков, внимательно разглядывал его. Остатки сонливости, плескавшиеся в моей утомленной голове, испарились. Теперь я ощущал, как гулко бьется сердце где-то в барабанных перепонках, нещадно сотрясая их.
– Знаешь, что я думаю, – протянул Миллер, зачем-то потрогав указательным пальцем часть отпечатка. – Вряд ли Мэган Джеймс так уж торопилась в лес, бросив все свои вещи в закусочной и даже не заперев за собой дверь.
– Что ты хочешь этим сказать?
Я впервые видел Фрэнка таким встревоженным. Рывком поднявшись на ноги, он бросился к входной двери, жестом приказывая мне нырять в машину и заводить мотор.