Старуха быстро прошла через первую цепь хортистов, через толпу и, не замедляя шага, пошла на цепь эсэсовцев, отделявшую толпу от виселицы. Старуха шла прямо на выставленный вперед автомат, и эсэсовец, забыв о последствиях своего поступка, отступил назад в сторону. В лице этой старухи с безумием в глазах было что-то большее, чем страх, большее, чем смерть и жизнь Может быть, поэтому отступил перед ней эсэсовец.

Когда офицер, на мгновение оторопевший, очнулся, Елена Архиповна стояла перед тем, что было за несколько минут до этого ее дочерью, ее плотью и кровью. Не обращая внимания на подбегавших к ней солдат, она опустилась на колени, обхватила босые, медленно синевшие и еще не утратившие тепла, ноги дочери и прижалась к ним трясущимися губами…

Сильные солдатские руки приподняли ее с земли: закачалась повешенная.

И солдаты, и бургомистр, и полковник фон Вейдель, и сотни жителей города, наблюдавшие за этой сценой, в одно мгновение вздрогнули. Нет, Елена Архиповна не закричала, даже не вскрикнула.

Все таким же было небо, так же кричали галки и возвышались здания. Раскачивалось тело Антонины Петровны. В растрепанных усах Пахарева сквозил солнечный свет. Но никто ничего не видел. Маленькая, сухонькая старушка, колышком торчавшая на горячем асфальте, приковала к себе все мысли и все взгляды.

Бледнея, комендант взмахнул рукой. В это время Елена Архиповна засмеялась. Забормотала что-то под нос себе, огляделась вокруг. Уперлась руками в бока и, притопывая, пошла на толпу.

Толпа замерла, затем качнулась и взревела. Опередив ее на секунду, тонко и длинно закричал один из венгров, не глядя, полоснул из автомата перед собой. Площадь потонула в гуле и реве, вздыбилась осатаневшей лошадью. Рассыпался, смятый людьми, коридор из венгров. И с минуту ничего нельзя было понять.

Кричал, тыча кулаками под нос бургомистру, фон Вейдель. Шестеро венгров, навалившись на одного, палившего из автомата, перекатывались клубком с места на место. Эсэсовцы бежали зачем-то за толпой, растекавшейся по улицам, стреляли в воздух и молотили прикладами попадавшихся под руку. И только один человек вел себя в этом содоме спокойно: Елена Архиповна.

Притопывая босыми ногами, она шла по самой середине улицы. Люди обтекали ее стороной, точно скалу.

На нее наскочил один из эсэсовцев, замахнулся. Мутный взгляд упал на седые космы, притопывающие сухие ноги с потрескавшимися темными пятками. И автомат несколько секунд висел в воздухе, кованым прикладом вверх. Он так и не опустился.

Слышали эту припевку и на городских улицах, и у придорожных ракит по шляху на Веселые Ключи. Камешками падали из голубизны неба веселые жаворонки. Ястреб, паривший над полями, нацелив вниз острый клюв, резко взмахнул широко распластанными крыльями и полетел прочь, к синевшему вдали лесу.

Никто не знает, в каком месте свернула с дороги в сторону Елена Архиповна. Только никто ее после не видел, никто о ней ничего не слышал.

Вечером после казни в гитлеровской комендатуре шло секретное совещание, на котором присутствовали лишь высшие офицеры. Обсуждался поступивший из Ставки приказ о создании вокруг партизанских районов «мертвой зоны».