Страх, охвативший Пащенко после ареста, постепенно исчезал, а на смену ему приходило безысходное отчаяние, бессилие. Она понимала: это расплата, и уйти от нее нет никакой возможности. Даже крохотной надежды на спасение она не находила. Каждый допрос вызывал у нее желание рассказать все следователю и сбросить со своих плеч огромную тяжесть.

Но для раскаяния нужны были сила духа, воля, готовность осознать вину и принять наказание. Как вернуть все, что было в жизни, что осталось позади? Это казалось невозможным. Нельзя начать все сначала. Невозможно вычеркнуть из прошлого ни Корневу, ни Эдика Ренского, ни собственного легкомыслия, с помощью которого она пыталась построить жизнь. Корниха привела ее к этой пропасти. Как это началось, когда? Она не забыла, хорошо помнит тот роковой день, очень хорошо…

Они работали вместе с Корневой, кажется, больше полугода. Однажды Валя пришла на работу расстроенная. В бухгалтерии, кроме Корневой, никого не было.

— Что случилось, миленькая, а? — стала допытываться Зинаида Ивановна. — У тебя, чувствую, неприятности, Валенька? Какие? Расскажи, детка, может, помогу?

— Мама болеет. Ночью опять «скорую» вызывала. Еле отходили, в больницу ей надо, да не хочет, боится за меня. Врачи прописывают редкие лекарства, — пожаловалась Валя. — Лекарства эти дорогущие, импортные. А денег у нас сейчас нет.

— Денег, говоришь, нет? — сочувственно сказала Зинаида Ивановна. — Сколько ж тебе их надо?

— Не знаю я. Рублей тридцать, наверное.

— Ты не огорчайся, не расстраивайся. Возьми деньги в кассе.

— Как в кассе? Нельзя же из кассы, Зинаида Ивановна!

— Почему же нельзя? Ты сейчас возьмешь, а в получку вернешь. Вроде как взаймы. Я тебе разрешаю это сделать, понимаешь? Разрешаю. Ничего в этом плохого нет. Я тебе помочь хочу, детка. Болеет ведь мама…

Валя взяла тогда деньги из кассы. Десять зеленых хрустящих трешек. Знала бы, чем обернется та тридцатка! Но Корнева была ласкова, так доброжелательна… И потом об этом даже не напоминала, не один раз «разрешала» брать деньги из кассы. На модную кофточку, на босоножки… «До получки». Но к тем тридцати рублям добавлялись еще тридцать, двадцать, сорок… Долг рос, а вернуть его было не просто. Откуда взять сразу такие деньги?.. Корнева пока помалкивала, но однажды попросила выдать ей из кассы двести рублей.

— Ты, детка, не бойся. Я все улажу, все будет хорошо. Что-нибудь придумаю, это совсем не сложно, — пообещала она.

Валя нерешительно взяла из сейфа пачку десятирублевок, отсчитала двадцать штук, подала Корневой. Другого выхода у нее не было. Смутная тревога сжала сердце. Что стоит за обещанием Корневой «что-нибудь придумать»?

Корнева никогда не вызывала у нее симпатии. За время их совместной работы Валентина неплохо узнала ее — уверенную в себе, энергичную, пробивную, умеющую ладить с начальством и быть добренькой с подчиненными. Знала она и другую Корневу — алчную и расчетливую стяжательницу, умеющую, кому надо, льстить, кому надо — «благодетельствовать». Поняла, что сама попалась в сети Корнихи, но как из них выпутаться?