— Этого тюленя я вынесу сейчас. Устрою… в одно местечко.

— Ты убьешь его? — сухо спросила Нюрка. — Если уж… не убил…

— Опять говорю — не твоего ума дело! Постелю мне к приходу приготовь. Сегодня у тебя ночую. Ну!

Нюрка вздрогнула, представив, какая ей предстоит ночь, и жалобно посмотрела на него.

— Аль не рада? — с усмешкой спросил Кот.

— Страшный ты! — вырвалось у нее.

— Это ничего! Таких бабы и должны любить, — с удовольствием заметил Кот.

Он взвалил на плечи вялое тело Митьки, крякнул и недовольно буркнул:

— Силен, однако, парень. Кабы он мне табуреткой тяпнул — пришлось бы долго кровью харкать.

И уже в дверях спросил:

— Да, а твоя Секлетея молится?

— Молится.

— Ну и хорошо. Значит, до утра.

Дверь скрипнула, и ночной гость Нюрки шагнул в темноту со своей тяжелой ношей.

Я вышиб плечами створки подполья с петель и, к великому изумлению Нюрки, выстрелил в керосиновую лампу. Через десять минут во дворе все было кончено: товарищи мои, заметив пьяного Кота с телом Митьки и услышав выстрел, скрутили хозяина «малины», и так успешно, что никто не получил даже царапины.

Когда потом спрашивали меня, что я пережил, сидя в запертом подполье, отшучивался пословицей:

— Свои собаки дерутся — чужая не мешай!..

В этом, конечно, был свой расчет — единственный в том положении: с двумя объединившимися бандитами мне было бы не справиться.

Конечно, я описал это событие с известной долей воображения: хотя я все слышал, сидя в подполье, но не все видел. Восстановить всю картину помогли впоследствии допросы Митьки Грохотова и Нюрки…»

Сабуров припомнил, как дерзко держался Кот на допросах. Он не выдавал никого из участников разбоя. Но подлинное имя бандита установить удалось. Это был Иван Романович Соколовский, сын того Соколовского, который наводил ужас в сихотэ-алинской тайге еще в дореволюционные времена.

Это подтвердил и начальник уголовного розыска Панкратов, который допрашивал Ивана Соколовского, когда того поймал работник железнодорожной охраны Степан Кочегаров.

Поймать-то поймали, но Ивац Соколовский тогда бежал…

«…Кочегаров сдал Соколовского с рук на руки молоденькому милиционеру в участок, — читал Сабуров. — Этот милиционер — фамилия его не запомнилась — был интеллигентного склада, чрезвычайно вежливый человек. Он полагал, что при Советской власти не может быть никакого насилия. Он даже краснел от смущения, обыскивая рецидивистов.

Извинившись, что, к сожалению, порядки требуют произвести обыск, этот милиционер вежливо ощупал карманы Соколовского и, ничего не обнаружив, провел его в кабинет к Панкратову. Тот посадил Соколовского на стул, отослал милиционера и начал допрос.

Соколовский коротко ответил на первые вопросы, касавшиеся его имени, места рождения. Но когда Панкратов спросил его о цели возвращения из-за границы, он вдруг выхватил из-за пояса штанов браунинг и выстрелил начальнику угрозыска в голову. Однако промахнулся. Это его так удивило, что он на секунду растерялся. Панкратов бросился под стол, а Соколовский, не целясь, снова выстрелил, отбив от ножки стола щепу. Тут-то я, дежуривший в коридоре, бросился в кабинет Панкратова. Соколовский повернулся, сбросил меня со своих плеч, и выстрел, предназначенный Панкратову, послал в мою голову. Пуля ожгла мне висок у левого глаза, и я упал… С бандитом справились: подоспели ребята, выбили у него из рук оружие, навалились, связали…