На ее заплаканном лице немедленно возникло нагловатое выражение.

— Входи, Кот! — громко сказала она и скрестила на груди худые, в крупных веснушках руки.

В темном проеме двери выросла высокая плечистая фигура. Вошедший был одет в серый плащ, на самые глаза было надвинуто мягкое кепи. Но тень от козырька не скрывала крупного орлиного носа.

— Кто это его разукрасил? — спокойно спросил он, кивнув на Митьку, стоявшего посредине комнаты.

— Я! — коротко ответила Нюрка.

— Чего… лез к тебе, что ли? — в голосе Кота послышались угрожающие нотки.

— Так… Разговорчик у нас с ним вышел. О жизни, — вызывающе ответила Нюрка.

— А зачем он у тебя? — подозрительно спросил Кот. — Я ж тебя предупреждал, чтоб никого…

— Звала — и пришел, — сказал Митька, усаживаясь на табуретку.

— Врешь! — взвизгнула Нюрка. — Он сам ко мне в парке привязался…

— Ну вот что, парень, — раздельно сказал Кот. — Собирай свои кишки — и домой. Пока цел, понял? А морду вытри.

Митька впервые видел грозного Кота, о котором осторожно и нечасто говорили в Кривой слободе. И хотя ему в самом деле нечего было делать у Нюрки да и зашел он к ней, чтобы просто выпить, но тут взыграло в нем самолюбие:

— Это почему же я должен уходить?

— Сматывайся, щенок, — угрожающе прошипел Кот. — Не порть мне настроения, а себе шкуры…

«Пьян я как собака, чер-те дери, — мелькнула у Митьки досадная мысль. — А, да видал я таких, чтоб перед этой лахудрой и ее фраером труса праздновал!»

Митька выпрямился во весь рост и шагнул на Кота. В тот же момент от удара в челюсть и одновременно в живот он мешком рухнул на пол и растянулся у стола.

В комнате раздался победный, какой-то неестественный смех Нюрки. Кот спокойно уселся на диванчик, продавив его чуть не до пола, и спросил:

— Самогон-то он не весь вылакал?

На немой вопрос Нюрки уверенно ответил:

— Минут десять лежать будет. Я знаю силу своего удара.

Нюрка потянулась к буфету, и тут произошло неожиданное.

Митька вскочил, схватил табуретку и метнул ее в голову Кота. Тот увернулся, зарычал и выхватил нож. Митька растерялся.

— Ну, что… Тебе мало?!

— Не надо!.. — в ужасе закричала Нюрка и повисла на могучей руке Кота. — Митька, уходи! Слышишь? Уходи! Он убьет тебя…

Вмешательство Нюрки удивило Кота. Он угрюмо посмотрел на нее и вкрадчиво спросил:

— А тебе… жалко его?

— Мне тебя жалко! И так тебя ищут… А из-за этого тебе пришьют…

— Не твое дело! — грубо оборвал он ее. — А только с твоими фраерами[5] я буду расправляться по-своему…

Выбитый Нюркой нож зазвенел на полу. Но Коту, уверенному в своей силе, он был не нужен. Одним прыжком он достиг Митьки, ударом под грудь свалил его. Митька уже не помнил, как хромовые сапоги с подковами мяли ему ребра. Тело его стало пухнуть, он не двигался.

Кот был страшен в своей ярости. Как дикий зверь, бросал он жертву из угла в угол комнаты. Нюрка смотрела на него, открыв рот в немом крике. Тяжело дыша, он наконец сел прямо на стол и потребовал водки.

Нюрка трясущимися руками достала бутылку из шкафа, поставила перед ним кружку и закрыла бледное лицо платком.

Кот пил долго, потом неторопливо разжевывал кусок черного хлеба с солью, с отвращением отбросил надкушенную Митькой луковицу и охмелевшими глазами посмотрел на Нюрку: