Магическая лампадка, наконец, зажглась. Ночная ваза победоносно заблестела на пороге. Каюта была разгромлена, ванная – перевернута. Кроме этого молодая жена обнаружила потоп, испорченое платье и мужа, который продолжал спать в одном из кресел у стола, видимо, перенесенный туда незнакомцем.

   Она бросилась к нему, зовя по имени.

   - А? Что? Любовь моя! – пробормотал во сне художник, продолжая посапывать.

   В крови Клози пел победную песнь азарт первой брачной ночи. Ночи, которая должна была принадлежать Висту! Завтра она разберется с произошедшим, потребует ответа от капитана и «этого так не оставит!» А сегодня…

   Клозильда Мипидо, теперь уже Вистун, решительно вернула мужа на супружеское ложе, забаррикадировала дверь столом и креслами, и принялась будить супруга всем, чем могла – губами, руками, грудями, но только не ночной вазой!

***

Его Величество в эту ночь сомкнул лишь один глаз – тот, об который по касательной ударилась ночная ваза, превращенная матроной Ми… Вистун в орудие самозащиты. Собственно, глаз и сомкнулся только оттого, что заплыл. А поскольку пресловутое орудие соприкасалось с королевским туловом сильно и часто, чего Редьярд желал бы от самой Клози, но никак не от предмета, ночью болело все – от макушки, первой испробовавшей силу руки новобрачной, до подвернутой во время постыдного бега лодыжки.

   Когда на помощь королю в его покои, куда он перенесся посредством портального перстня прямо со свадебной ладьи, явился Дрюня, сладко зевающий и пахнувший теплом супружеской постели, Редьярд, стоя у зеркала в чем мать родила, с критическим лицом наблюдал, как чудно меняет цвет памятный синяк от матроны.

   - Уй! – воскликнул шут, в изумлении протирая глаза. – Ты, братец, никак ударился об угол дворца!

   - Я ударился о честь Клозильды Мипидо, - усмехнулся король и приказал, - не стой столбом, дурак, сделай что-нибудь!

   - Позвать мэтра Жужина? – Дрюня сделал движение к двери.

   - Не вздумай! Еще не хватало объяснять ему, откуда взялись эти отметины!

   - Да? – шут недоверчиво посмотрел на короля. – Мне кажется, Ожин видел и не такое!

   - Такое – не видел! – отрезал Его Величество, теперь оглядывая спину – между лопаток красовался сине-черный кровоподтек. – Ступай в город и купи мне лечебных свитков! А пока дай что-нибудь холодное, что ли…

   - Какой такой город? – вытаращился Дрюня. – Ночь на дворе, все добрые вишенрогцы спят в своих кроватках, и только их озабоченный повелитель ищет приключений на свою… на свой глаз!

   - Голова болит, - пожаловался король и лег в пустую холодную кровать, - никто меня не любит, не жалеет!

   - Горе ты мое венценосное, - покачал головой шут. – Держись, я сейчас.

   Он принес с кухни кусок сырого мяса, который приложил к заплывшему глазу Его Величества, пару полотенец с завернутым в них льдом – для лодыжки, и штоф гномьего самогона – для опохмела и быстрого сна.

   - Спи! – приказал шут королю, устроив того поудобнее. – Как только откроются магические лавки, я принесу тебе свитки, а до тех пор прикажу никого сюда не пускать.