На этот раз, прежде чем кого-либо шлёпать решил осмотреться, но не успел, потому, что услышал радостный возглас.— Саша! Сашок приехал! Здорова! Ты уже выздоровел! — закричал мне лежащий у окна клавишник и замахал призывно рукой.— Да я и не болел особо, — скромно произнёс я, закрыл за собой дверь и громко сказал, обращаясь ко всем находившимся в палате: — Здравствуйте товарищи.Под нестройное ответственное приветствие прошёл к койке друга, засунул сумку с продуктами ему под кровать и, присев рядом с ним на стул, поздоровался ещё раз и, наклонившись, прошептал: — Ну, рассказывай, — а затем покосившись на дверь, — только учти, у нас, возможно, мало времени, так, что говори о самом главном. Что с тобой случилось в поезде?Сева тоже покосился на дверь и стал негромко быстро пересказывать свои приключения. Пока я слушал детективную историю поездки, меня не отпускала мысль, что я слишком безалаберно подошёл к вопросам конспирации. И это, чуть не довело до беды. Изначально казавшаяся беззаботной поездка и съёмки фильма в Армении, на самом деле небыли такими уж простыми, как оказалось. И этого я при планировании операции не учёл, как и количества коньяка в ящиках… Н-да… С другой стороны, хотя я многое и не учёл, но такую фигню, как, фактически, ограбление Севы в поезде, по моему мнению, вообще учесть было скорее всего нельзя. А вот вывод из всего этого мероприятия сделать вполне себе можно — те, с кем я собираюсь играть и уже вовсю играю, в достижении своих целей готовы пойти, если не на всё, то очень на многое. Да впрочем уже идут. А посему, нужно стараться быть ещё более осторожным и более никогда не подставлять своих детишек, возлагая на них непосильную, либо, хоть в малейшей мере, опасную миссию.— Слушай, когда мы разговаривали с тобой по телефону, почему кто-то из твоих домашних закричал, что ты выпрыгнул и что насмерть разбился? Я подумал ты с горя того…— Да это моя бабуся всё. Вечно она всё преувеличивает в сто раз. Она с Одессы. У них там так принято… Я, когда на лето туда езжу в гости к родственникам, сам обалдеваю от такого ора, — ухмыльнулся он. — Не все, конечно, там так говорят, но остались ещё люди старой закваски. Вот они да…— Ясно, — сказал пионер и в этот момент открылась дверь. В палату вошло несколько врачей, медсестёр, а в далеке толпились обеспокоенные больные.— Молодой человек! Что вы тут делаете?! Сейчас не время посещений! Сейчас у больных послеобеденный сон! Немедленно покиньте палату! — предъявил претензию один из мужчин в белом халате и с бородой.— Извините. Ухожу, — безропотно извинился нежданный посетитель.— Как Вы сюда попали?! — попыталась выяснить какая-то «женщина в белом».— Через форточку, — произнёс псевдо-скалолаз, поднимаясь со стула.— Саша, что с Кешей? Что с… гм… органами? — быстро и, как ему вероятно показалось, тихо спросил Савелий. Однако, разумеется, так казалось только ему, ибо в полной тишине помещения, где был слышен лишь мотор холодильника, его вопрос раздался громом и сразу же был всеми услышан.— Всё нормально. Не волнуйся. Кешу сегодня отпустят. А с комитетом, — сделав ударение на последнее слово, громко и чётко произнёс я и посмотрел с вызовом на присутствующих, которые при этом перестали даже дышать, — так вот, с ними мы сегодня тоже всё уладили.— А как же завтра? Завтра же праздничный концерт! Мне Юля сказала, что его отменили? — продолжал переживать друг.— Концерт не отменили. Отменили наше выступление. Но не боись, этот вопрос мы в ближайшее время утрясём, и наше ВИА обязательно выступит в другой раз, например — на ноябрьские праздники, или ещё раньше. — Молодой человек, больным нужно отдыхать, — напомнил мне бородатый, который вероятно был главный из пришедших врачей.— Всё-всё, ухожу, — согласился я. — Пока, Сева. Тебя, когда выписывают? Через пару дней будешь дома? Ну, как будешь, сразу звони. Выздоравливай! — и, подойдя к двери, громко, вновь обратившись ко всем: — Выздоравливайте, товарищи! Всего вам доброго! С наступающим вас Днём Конституции! До свидания!