— В доме был один, — сказал Максим. — Этот не курил, фантики от леденцов совал в щель за подоконником. На табуретке сидел, следы от сапог отпечатались. Он убил оперативника, который в дом забежал. Гильза на полу от «ТТ», ее милиция почему-то не подобрала… Михаил, что у тебя?

— Работаю, — буркнул Сосновский. Он поковырялся под дровяником, заглянул в сарай и тут же выскочил, зажав нос.

— Лучше работай, — крикнул Коган. — Там позиция хорошая, двор идеально простреливается. А еще там, видимо, сидели, — показал он пальцем на северную сторону, — я на их месте точно бы там окопался.

— Сидели, — подтвердил Сосновский, не жалующийся на слух, — гильзы разбросаны, щедро поливали. Не повезло нашим…

— Я заодно за сараями смотрел, — сказал Буторин. — Есть следы, но там высокая трава, она недолго была примятой, уже поднялась. Похоже, в тот лес и уходили, — махнул он рукой на чернеющий на северо-востоке осинник. — А если пешком прибыли, то уже и следов не сыщешь.

— Могли бы пограничных собак привлечь, — хмыкнул Коган. — Неужели не выделили бы на благое дело?

— Малютин говорит, что привлекали, — сказал Шелестов. — Да толку никакого, злодеи подготовились, перец сыпали. Собака металась туда-сюда, вертелась юлой, потом отчаялась…

— А я тут вот о чем подумал, Максим Андреевич, — задумчиво изрек Коган, — кто такие этот Берзин с его людьми? Обычная группа из области. Про «крота» информации не имела. Особых достижений, как говорят, у них не было. Зачем было так хитроумно уничтожать группу, если ее члены плутали в потемках и вреда противнику не приносили? Значит, вышли на что-то, стали опасны?

— Это несомненно, — согласился Максим. — Только все концы в воде и следы подчищены. С Берзина уже не спросишь, а Кострова прибрали именно за это — в принципе, справедливо, проявил халатность и недальновидность. Но что мы имеем сейчас? Засаду устроили идеально, никаких концов. Оперативники сопротивлялись — те, кто не сразу погиб, но ни в кого не попали…

Ругнулся Сосновский, поскользнувшись на чурке. Схватился за стену сараюшки, зацепил приставленный к стене лист шифера. Тот оторвался от стены, повалился на ногу Сосновскому. Парень взвизгнул от боли, запрыгал. Остальные задумчиво на него смотрели.

— Хорошо танцует, — меланхолично изрек Буторин, — и ничто ему не мешает.

— Берегите свои природные аксессуары, называется, — хмыкнул Коган. — Интересно, от пули он так же сможет отскочить?

— Да уж, вам смешно… — шипел за дровяником Сосновский. — А мне тут, знаете, не до смеха…

— Странно, мы похожи на смеющихся людей? — пожал плечами Коган.

— Слушайте, здесь что-то есть, — обнаружил Сосновский. — Давайте сюда…

Подходили осторожно, словно боялись нарваться на мину. Двое обходили справа, один слева. Сосновский стоял на коленях, отбрасывал чурки, выпавшие из поленницы.

— Ну, и физиономия у тебя, Миша, — усмехнулся Буторин. — Лимон съел?

— Да иди ты, — огрызнулся парень. — Смотрите, Максим Андреевич, это же кровь! — Он показал на расчищенный от дров пятачок.

Оперативники с интересом всматривались. В глину действительно впиталось что-то бурое. Брызги крови? А чурки из поленницы высыпались не сами по себе, их сбросили намеренно, чтобы прикрыть пятна.