— Хорошо, все в порядке. — Сержант козырнул.
Глава шестая
Утро выдалось пасмурным. Небо бороздили свинцовые тучи. Но дождя не было, причем уже давно. Земля пересохла, местами потрескалась. Ветер набегал порывами, гнул ветки кустарника. Но было тепло, даже жарко.
Офицеры особой группы вышли из машины и настороженно огляделись. Шансы угодить в засаду, подобно людям Берзина, сохранялись. К хутору Гремячему добирались окольными путями, несколько раз проверялись, но никого не встретили. Заранее прилежно проштудировали милицейские отчеты, местность представляли. До реки, где проходила граница, отсюда было метров триста.
— Всем приготовить оружие, — распорядился Максим. — Работаем в партизанском режиме. Коган, осмотреть кусты справа. Буторин, пройди по дороге в обе стороны, проверь, не смыкается ли с этой грунтовкой еще какая. Сосновский, проверить подсобные строения. За работу, товарищи офицеры. Будьте настороже.
Сотрудники разошлись в разные стороны. Максим нащупал в кармане «ТТ». В другом кармане — пара запасных обойм. Малютин выдал из «личных запасов». Документы насчет «особых поручений» подразумевали ношение оружия.
Следы машины, на которой приехали сотрудники Берзина, отчетливо вдавились в высохшую грязь. Дальше хутора машина не пошла. Когда нашли тела, транспорт находился здесь же — злоумышленников он не привлек.
Несколько минут Максим поколдовал у разбитого палисадника, перебрался внутрь, поползал на четвереньках, отыскивая следы. Медленно отправился за угол, задержался у крыльца. Трещали доски за пустырем, чертыхался Сосновский, обследуя сараи. Шелестов стоял у крыльца, озирался. Брызги крови на крыльце и под крыльцом, неподалеку бочка, за ней — развалившаяся телега. Там тоже кровь и высохшие следы мозговой жидкости.
Максим ходил по хутору, делал «зарубки» в голове. Пока ничто не противоречило милицейским отчетам. Будет крайне грустно, если не отыщется зацепка. Напротив крыльца — приземистая сараюшка, перед ней дровяник, содержимое которого основательно разворочено. В ту сторону Максим не пошел — туда по периметру приближался Сосновский.
Шелестов осторожно поднялся на скрипучее крыльцо, потянул дверную ручку. Из хаты исходил гнилостный запах — там давно никто не жил. За десять минут он обследовал строение, вышел наружу, вспотевший и разочарованный. Сунул папиросу в зубы, стал чиркать зажигалкой.
Сосновский копался на задворках. Между дровяником и сараем были разбросаны дрова, он перебирался через них, осматривался и явно тормозил. Со стороны сломанных ворот подошли Коган с Буториным.
— Другой дороги нет, командир, — сообщил последний. — Только эта, по которой мы приехали. Она отворачивает от дороги, что вдоль берега, и идет, кажется, в Столбы. Это убогая деревушка в трех верстах отсюда. Дорогой сто лет никто не пользовался, кроме людей Берзина, — по уши заросла чертополохом. Я прошел по ней метров триста — никаких следов другой машины. Значит, злоумышленники пришли и ушли пешком. Если и имели транспорт, то где-то далеко.
— В кустах справа от дороги был один человек, — добавил Коган. Он брезгливо стряхивал веточкой с колена раздавленную гусеницу. — Пару окурков нашел, следы. Значит, долго он там высиживал. Это он прикончил водителя Берзина, который дожидался у машины, кажется, Фомин была его фамилия. Кровь на обочине. Подкрался сзади, перерезал горло… А как прикончил, присоединился к своим.