Нахмурился, видя, что подчинённый замер, не спеша уходить. Отпил из пиалы остывший отвар и спросил:

— Что тебя мучает? Я ведь простил тебе оплошности.

— Воин восьмой звезды по сути предал Орден, — попечитель сморщился, а будь здесь Леград, то он бы заметил, как начали вспыхивать отдельные символы в Указах. — Ещё неделю я могу убеждать себя, что время его возвращения ещё не истекло. Но что мне делать дальше? Что делать сейчас, когда простой беглый внешний ученик внезапно превратился в того, кто легко может обеспечить Ордену года три, а может и пять лет защиты имперцев?

— Моего слова Хранителя Ордена, что это лишь приблизит окончательную смерть Ордена, заставит его окончательно сгнить, ополчит против себя таланта, который через три или четыре года попадет во Второй, тебе уже недостаточно?

— Простите, учитель, — мужчина стал на колени. — Этот урок мне не по силам.

В комнате повисло молчание. Попечитель же не поднимал глаз от пола. Наконец старик протянул в его сторону руку, на ладони которой из ниоткуда появился странный медальон — плоский красный кругляш с нанесённым на него чёрным треугольником:

— Ты мой лучший ученик, моя правая рука. Возьми и продолжай служить на благо нашего Ордена.

— Благодарю, учитель, — пальцы Воина, взявшего медальон, слегка подрагивали. — Я не подведу вас.

Старик проследил, как тот наденет амулет, как стихает терзающая его боль, приказал:

— Иди.

— Слушаюсь, старший.

Гость уже давно покинул комнату, когда её хозяин допил последний глоток холодного отвара и поставил опустевшую пиалу на стол. Обернулся к стене, словно смотря сквозь неё. Если бы это было так, то он должен был видеть Школу. Первую Школу, на которую ещё молодые и горящие надеждой орденцы, годы назад, возлагали так много надежд. Школу, в которой уже два года словно в заточении находился один из тех, кто и создал Орден. Тот, кому сейчас, словно в насмешку дали почетное звание старейшины. В комнате раздался голос, обращённый в пустоту:

— Первый брат, знал ли ты, кому просишь помочь стать настоящим вольным искателем? Сомневаюсь, если уж он сумел обмануть и мои глаза. Думал ли, что твоя прихоть откроет нам с тобой такие возможности? Вряд ли. Ты всегда действовал больше по велению сердца. Пусть даже моих сил Хранителя Ордена вместе с силами его карающей руки не хватает на то, чтобы освободить тебя, брат, от власти впавшего в маразм Магистра. Но что, если я возьму их в долг? Пять лет? Глупыш Равой. Это шанс очистить Орден, вернуть его к истокам, подарить ему десятилетия жизни. Кто бы что ни говорил, но Небо всегда смотрело на тебя, первый брат.

Хозяин поместья повернулся в другую сторону, туда, где вдали от города три человека переправлялись через реку. Он надеялся, что этот юноша прислушается к голосу разума. А в разуме Мириота сомневаться не приходилось. Он надеялся, что Леград получит достаточно сил и ещё вернётся сюда. Насмешка Неба — приложить столько сил, чтобы отвести от парня внимание всех фракций Ордена, прикрыть его от Снега, Управителя стражи, практически лгать в лицо Комтура... А теперь мучительно думать, как вернуть его обратно не применяя принуждения или силы. Впрочем, это-то не так сложно, да и у него найдётся, что предложить ему за услугу. В конце концов, через полгода сюда приедут те, кого он вытащил из Нулевого. Старик сомневался, что парень просто бросит их. Не тот, кто убил фанатика Флаута и снял Указы с двух вставших у него на пути. Не тот, за кого просил Гранитный генерал.