– Протест отклонен! Константин Игоревич, – мужчина слегка мотает головой из стороны в сторону. – Еще раз, и с подробностями, а то я пока не пойму ход ваших мыслей.

– Мы заключили договор с Ульяной Викторовной о сотрудничестве, – он лезет в портфель и достает оттуда бумаги.

– Давно? – судья забирает этот злосчастный договор и начинает его листать.

– Четыре дня назад, – спокойно поясняет Костя. – Законом не запрещено иметь двоих защитников.

– Я знаю законы! Не надо мне разъяснять! – резко выдает судья, откладывая договор в сторону.

– Извините, – Костя кивает в подтверждение своих слов и тут же добавляет: – Дмитрий Иванович забыл мне сообщить точное время и дату нового заседания, поэтому я…

– Да как ты смеешь, щенок! – Крутой-старший снова подрывается с места. – Все ты знал!

– Успокойтесь, Игорь Михайлович, – судья пытается остудить пыл разбушевавшегося адвоката, но тот, походу, решил, что ему дозволено все.

Мой отец никогда бы не устроил мне публичную порку. Исключительно наедине. Видимо, Крутой-старший не так уж сильно любит своего сына, раз решил на суде, в присутствии стольких людей, унизить своего собственного ребенка.

Неужели деньги дороже? Совесть и порядочность я откидываю, так как эти понятия Игорю Михайловичу, скорее всего, не известны, но вот что касается детей…

– Это и есть твой сюрприз? – Крутой-старший продолжает пылать ненавистью, обращая внимание всех присутствующих на себя. – Да кем ты себя возомнил?!

– Прекратите! – судья снова стучит молоточком по дереву. – За неуважение к суду я вас, Игорь Михайлович, штрафую.

– Ваша честь…

– Еще одно слово, – продолжает судья, и под его взглядом Крутой-старший поникает.

– Назови хоть одну статью закона, которую я нарушил, – Костя обращается к отцу и даже слегка усмехается. – Не понимаю сути ваших претензий, Игорь Михайлович.

– С этим разобрались, – судья снова вмешивается, разнимая этих двоих. – Вы ходатайствуете о своем участии в деле в качестве защитника Спасской Ульяны Викторовны?

– Естественно!

– Протестую, ваша честь! – Крутой-старший снова влезает, раздражая уже, походу, не только меня, но и всех окружающих.

Надо же, какой настырный. Никак не хочет угомониться!

– Игорь Михайлович, – судья довольно громко выдыхает, чуть ли не закатывая глаза от этого дотошного адвоката. – Теперь вы объясните суть своего протеста. Заодно и на вопрос ответьте, какой из пунктов законодательства Константин Игоревич нарушил? Где написано, что обвиняемый или любой другой участник судебного процесса не может иметь сразу двух адвокатов?

– Он знал о сегодняшнем суде!

– И что? У вас есть существенные доказательства кроме ваших слов и эмоций?

Вопрос судьи повисает в воздухе, а Крутой-старший лишь бросает гневные взгляды на своего сына. У меня в голове такой сумбур, что в пору к психиатру на прием записываться.

А может, в обморок упасть? Мое плачевное состояние прямо требует:

“Ульяна, потеряй-ка ты сознание! Глядишь, все это быстрее закончится, а так…”

– Он не может ее защищать, – Игорь Михайлович произносит уже не так громко, как раньше, спустя время. – До этого он был защитником другой стороны.