– «Эта пыль без понуждений и подкупа открыла всё, что мы с тобой так долго силились выведать. Знай же, брат: твоё предви́дение оправдалось…» – Лихарь перестал читать, вгляделся в лицо учителя. Тихо спросил: – О чём она, отец?
Ветер мог ответить губами, но желания не было. Совсем недавно письмо Айге стало бы долгожданным ключом к последней двери. Он бы показал его Ворону. «Ты упорно избегаешь говорить о брате, мой сын. Я не докучал тебе, годами не сталкивал давнюю клятву с верностью котляра. Но теперь многое изменилось. Время праведной семье узнать выжившего Аодха… Ты ведь хочешь помочь ему взойти на Огненный Трон?»
Лицо стеня расплылось, отодвинулось. Возникли внимательные, впрозелень голубые глаза под прямыми бровями: «Воля твоя, учитель. Вот только…»
Жалкий, связанный пленник в натянутом на голову мешке. Ознобиша. «Я посылал всего лишь разузнать о нём, сын. Кто посмел извратить мою волю?»
Всё будет хорошо. Всё будет по умыслу. Рука, полная властной силы, сдёргивает мешок…
Почему под ним Ворон? Натужно скрипит верёвка, охватившая сук. Кровь сбегает по изуродованному лицу.
«Ты всё-таки обставил меня, сын…»
«Лишь однажды!»
Достойнейший из сыновей.
Мотушь умирала счастливой. В глубине её памяти звучала тихая песня, качалась колыбель маленького Агрыма. Что бы напоследок вспомнить ему, простёртому в тех же стенах? Происки, тайные орудья, казни лучших учеников? Суету ради великого имени? Разве стоило оно первых детских шагов, отцовского счастья?.. Можно ли теперь что-то исправить… и надо ли исправлять…
– Как помочь тебе? – снова вплыл голос Лихаря. – Всё исполню, скажи только…
…А ведь несильный удар был. Не испугал…
Взгляд Ветра остановился на сундуке в переднем углу. Там, внутри, хранился ларец, сработанный из цельной сувели, и сверху маленькая шкатулка. Каменная ракушка очень тонкой работы. Надави на выступ резьбы – откроется серебряное гнездо, покоящее родниковую каплю. Чистую, прозрачную.
Лихарь проследил его взгляд.
«Я знаю, ты меня не предашь. Не позволишь страдать. Поклянись».
«Во имя Матери Матерей… я клянусь…»
«Да при себе не носи! А то потеряешь, как книгу!»
Он тогда наполовину шутил. Подвоха ждал от болезни. От ветхих лет, не скоро догоняющих подобных ему.
…Лихарь взял бессильную руку учителя, уткнулся лицом. Ладонь едва ощутила прикосновение, горячую влагу. Сильные плечи стеня лихорадочно вздрагивали.
– Повремени, отец… ты встанешь… ты встанешь… Владычица Правосудная, Милосердная, всех сирот Матерь, на Тебя наше упованье, Тебе верны, Тобой крепки…
Костры на перевале
«Вы, Прежние, на меня не серчайте. На кровь мою не глядите. Я вам хотя приёмный, а внук. Я щит ваш на руку брал! И сюда прибрёл не могилы топтать. Мимоходов, чужих чужан, короткой тропкой веду…»
У Нерпы-скалы были росстани, откуда долгая дорога бежала на запад, короткая – на восток. Что в одну сторону, что в другую – нетронутое снежное поле, нигде ни следа. С севера, нахлобучив серую шапку, свысока глядит Шепетуха, грозная, неприступная. Вот оно, пограничное дикоземье, великий страх поезжан!
Зорко не ограничился простым подношением, лепёшкой, черпачком каши. Сам зарезал селезня, купленного в деревне, щедрой рукой покропил жертвенный камень: