Хот, понятливо кивнул и, скинув с пленников покрывало, позвал товарищей. Вместе они извлекли скрюченных «самозванцев» из телеги и устроили их у костра, усадив прямо на землю.

– Может, руки развяжете? – оттаяв от близкого тепла, нагло попросил Вадим.

– Ага, ща-асс, – протянул сидевший рядом на щите Хот, – держи карман шире…

– Развяжи, – коротко приказал воевода Тилей.

И Хот, повинуясь приказу, разрезал путы на руках пленников. В это время котел с кашей был снят с огня. Появился отдельный маленький котелок, и один из воинов отделил в него из общего котла несколько ложек каши. Эту небольшую порцию поставили перед бывшими дружинниками. Выделили им и по деревянной ложке, а также по куску серого хлеба.

– Хлебайте.

Больше суток желудок не видел большей радости, чем эта каша, и Вадим с Валуем быстро исчерпали содержимое котелка. Меж тем дружинники с вое-водой не спеша черпали из общего котла, прикусывая хлеб с салом. От сала шел такой чесночный дурман, что впору им было разгонять вампиров. Но этот запах, будь он неладен, манил, как волшебство.

У Валуя с Вадимом после каши еще остался хлебец, и теперь они, не сговариваясь, глотали слюни и лицезрели куски сала в руках воинов.

– Сейчас бы сальца, – мечтательно протянул Вадим, откусывая маленький кусочек от своего хлеба, – а, Валуй?

– Да-а-а-а, – смачно протянул товарищ по несчастью. – Вот бывало раньше воевода Радей прикажет поросенка забить, – Валуй сглотнул, – так мы с него такого сала насолим… м-м-м, страсть!

Дружинники при упоминании имени бывшего воеводы переглянулись и уставились на Тилея.

– Юреня, дай им сала, – кивнул воевода молодому воину.

Приказание было исполнено, и Валуй с Вадимом, наложив сало на хлеб, с аппетитом умяли эти бутерброды – хорошо…

Сжалившись над пленниками, дружинники по распоряжению воеводы выдали тем по старому кафтану. Оказывается, одежда лежала все это время рядом с ними на телеге, видимо, специально для них припасенная заранее.

– Ах вы, сволочи, – выругался Вадим, – благодарствую, что не заморозили… не могли сразу-то дать!

Но на его ругань никто не обратил внимания. Они натянули теплую одежду и им снова связали руки за спиной.

– Почивайте спокойно! – пожелал им бородатый Хот и толкнул обоих на дно телеги.

«Самозванцы» упали на солому, а кто-то сверху заботливо накинул на них дерюгу.

Валуй захрапел первым, а Вадим долго не мог уснуть, то ли от холода, то ли от одолевавших его мыслей. Он слышал, как караульный дружинник, сидючи у костра, что-то шептал себе под нос, не то какую-то песню… не то какие заклинания…

Глаза слипались, тянуло в сон. Наконец-то сытый желудок разгонял по организму тепло и приятную усталость. Воображение рисовало Вадиму хаотичные изображения, он силился разобраться в них, различить хоть что-то полезное, но мелькание цветов застило смысл всего. Поняв, что окончательно засыпает, он сделал над собой усилие и с ненавистью подумал о Жирославе: «Вот ведь скотина неблагодарная. И что его так зацепило?» Острая иголка кольнула его в висок, и он забылся во сне…

…Боярин Жирослав стоял посреди большого, ярко освещенного зала. Перед ним, на стуле с высокой резной спинкой восседал молодой мужчина с редкими, белесыми усами и такой же редкой бородкой.