– Нам пора, – ответил на его немой вопрос Тилей, – князь ждет, а ты, боярин, поскорей улаживай свои домашние дела и поспешай в Новгород. Князь ждет!
Вадима толкнули в спину, он обернулся и встретился глазами с Кветой. Столько в них было любви и нежности, эх, Квета, Квета…
– Пшел! – копьями в спины подтолкнули дружинники пленников. – Пшел, давай!
Телега с промерзшей соломой обожгла «самозванцев» неприятным холодом. Однако, видимо, заморозить их по дороге не входило в планы воеводы, и по его знаку их накрыли толстой дерюгой, а на головы водрузили вислоухие шапки.
– Но, милая, трогай, – прикрикнул возничий, и телега, жалобно пискнув, сдвинулась с места. – Давай, милая, пошла.
Дружинники новгородского князя повскакивали в седла и пристроились по разные стороны от телеги. Тилей, гарцуя на застоявшемся сером жеребце, занял законное место во главе колонны.
Ворота усадьбы были открыты настежь, и процессия медленно покинула внутренний двор.
Вадим, мотнув головой, откинул дерюгу и бросил прощальный взгляд назад. Он как мог вытянул шею и разглядел Квету. Девушку, крепко обняв за плечи, уводила в терем нянька.
– Ты прости меня… – едва заметно шевельнулись его губы, – не понял я сразу…
Глава седьмая
Нам не по пути…
У тебя своя дорога,
Ты уж не суди.
У меня своя тропинка,
Ты уж не ищи!
Телега подпрыгивала на неровностях дороги, сотрясая пленникам все внутренности. Под их телами солома немного оттаяла и влага пропитала рубахи. «Лучше плохо ехать, чем хорошо идти», – подумалось Вадиму. Он попытался перевернуться, но вышло не очень.
– Далеко ли до Новгорода? – спросил он у Валуя.
– Одна ночевка для вершника, – со знанием дела ответил тот, – а нам, почитай, и две ночи придется тут кувыркаться.
– Понятно, – озабоченно протянул юноша.
Ехали не останавливаясь до сумерек. Проклятая телега вышибла весь дух. Бока, спина, шея, все нещадно болело. «Самозванцы» как могли ворочались, постоянно толкая друг друга.
Наконец воевода подал голос:
– Стой!
Возничий натянул вожжи, телега встала.
– Неужто все… – выдохнул Валуй.
– Юреня, Хот! – позвал воевода. – будем ночевать, осмотрите вон ту елань.
Через несколько минут телега вновь дернулась и завернула в сторону леса. Наконец отряд расположился на ночлег. Дружинники стреножили коней и, наполнив торбы овсом, подвесили их к мордам животных. Раздался хруст ломающихся веток, и вскоре весело затрещал костерок. Телега стояла поблизости, и до пленников сквозь солому подстилки дотянулось приятное тепло.
А затем, словно издевательство над голодным желудком, Вадим уловил запах готовящейся на огне каши. Аромат проник повсюду, щекотал ноздри и раздражал нервную систему. Рядом заелозил Валуй, тоже уловивший знакомый запах походной еды.
– Эй, – громко позвал Вадим из-под дерюги, – эй! Чего оглохли? Воды хотя бы дали!
С минуту никто не реагировал на их просьбу, но потом, отдернув дерюгу, они увидели бородатую физиономию дружинника.
– Чего блажишь!
– Воды дай.
– Ага, – ухмыльнулся воин и потянулся за фляжкой.
– Хот! – окликнул его воевода. – давай их к огню, а то околеют, князь не пожалует.