– За убийства?

– Почему за убийства?

– Потому что пятнадцать лет назад, – приподняла я пищащий сверток, – он десяток вомбурских горожан порешил.

Мальчик поморгал светло-зелеными глазками, раскрыл широко беззубый рот и захныкал.

– Говорит, не специально, – перевел чародей, – говорит, защищался: или он, или его. Но не убивал, люди сами… – Марек прислушался, покачал головой. – Попал в капкан, пришлось ногу отгрызать. У оленя потом новая отросла, зато отделенную охотники в котле сварили, чтоб от этой похлебки волшебных сил получить. Ну и… Плоть подобных созданий для человека смертельна, после сытной трапезы она животы охотников изнутри открыла.

– А девочки? – спросила я неуверенно. – Одну Марыся звали.

Малыш опять залепетал, но перевода я ждать не стала, отдала сверток чародею:

– После расскажешь, у меня кое-что срочное.

Марек внимательно смотрел, как я брожу по просеке, поигрывая в руке сковородкой.

– Покажитесь, пан брехун, знаю, неподалеку где-то прячетесь.

– Его звали Ласло, – сказал громко чародей, – того мужика, что девочек убивал. Тебе поможет?

Я закричала:

– Ласло, покажись!

Привидение соткалось передо мной шагах в десяти, раздутая бесформенная туша, из распоротого живота торчали золотые тонкие пластины.

– Шлюха, – сказал лавочник, – все вы бабы – шлюхи, в шлюх вырастаете.

– Тем девочкам ты вырасти не дал. Правда, Ласло? Убил, надругался, на оборотня думал смерти списать, только волшебной похлебки откушал невовремя. Те болваны, твои сотрапезники, в чертоги пана нашего Спящего прямиком отправились, а ты не смог, грехи не пустили.

Он не собирался сдаваться, знал, что ему хватит капли моей крови, чтоб стать другим существом, сильным, опасным, поэтому завыл, обращаясь не ко мне:

– Пан чародей, если эта шлюха хоть золотинку оленью проглотит, сама изнутри раскроется. Засуньте ей в рот кусочек, насладитесь свежатинкой. Мне много за совет не надо…

Марек укачивал младенчика и призрака, к моему огромному облегчению, не слышал, встретив мой взгляд, улыбнулся:

– Жё-де-пом, Адель. Заканчивай.

И я нанесла окончательный бесповоротный удар.

– Наверняка покойный убийца ждал, что ты в драке случайно оцарапаешься, ну или в капкан угодишь, – вслух размышлял Марек, сгребая золотую шелуху в свою сорочку.

Я с трудом отвела взгляд от голой спины:

– Олесь, мы так ребеночка назовем.

Спина вздрогнула.

– Мне на мгновение показалось, что Моравянка имена нашим будущим деткам подбирает. – Он связал рубаху узлом, взял в другую руку золотые рога. – А пан Килер-то как своему Олесю обрадуется.

Своему? Вот абсолютно не хотелось бургомистру это создание отдавать. Ручки какие крошечные! И ножки. Голодный, наверное. Чем детей кормят, если не грудью? Молоком? Может, за овечьим к пану Ежи заскочить? И пусть тетка Рузечка в книгах поищет, как правильно младенцев воспитывать.

Уже рассвело, мы шагали к городу, Марек нес добычу, я – малыша. Олесь пригрелся, заснул. Щечки какие нежные, так бы и зацеловала.

– Аделька, – отвлек меня от любований чародей, – давай договоримся, что именно горожанам расскажем.

– Предлагай.