Забыл позвонить Кристине, вспомнил он, переходя улицу. А может, хотел забыть?

Когда он переходил канал по мосту, его обогнала машина с открытым верхом. Молодые люди охотились на девочек. Пьяный юнец орал что-то, перевесившись через борт машины.

Курт Валландер вдруг вспомнил, как ходил по этому мосту двадцать лет тому назад. Район выглядел так же. Он был тогда совсем молодым полицейским, и чаще всего патрулировал в паре с коллегой постарше. Они приходили на вокзал, чтобы проследить за порядком. Иногда выставляли какого-нибудь пьяницу или безбилетника. Насилия почти не случалось.

Того мира больше нет, подумал он.

Он исчез, утрачен навсегда.

Валландер вошел в здание вокзала. Здесь многое изменилось, но каменный пол был тот же. Как и скрежет вагонных тормозов.

И вдруг он увидел свою дочь.

Сначала ему показалось, что он обознался. С таким же успехом это могла быть девушка из конюшни Стена Видена. Но нет, это была Линда.

Она стояла рядом с угольно-черным парнем и покупала билет в автомате. Африканец был чуть не на полметра выше ее, с пышной кудрявой шевелюрой и в лиловом комбинезоне.

Валландер тут же спрятался за колонной, как будто был на задании. Негр что-то сказал, и Линда засмеялась.

Он подумал, что уже много лет не видел, как она смеется.

То, что он видел, привело его в отчаяние. Дочь для него недосягаема. Он не существует для нее, хотя стоит совсем рядом.

Моя семья, подумал он. Я стою на вокзале и шпионю за собственной дочкой. Моя жена тем временем уже, наверное, ждет в ресторане, и, может быть, нам удастся спокойно поговорить и не начать сразу же кричать друг на друга.

Глаза его наполнились слезами, контуры предметов стали расплываться. Он не плакал примерно столько же, сколько не видел смеющуюся Линду.

Линда со своим африканцем пошли к перрону. Он хотел броситься за ней, потянуть ее к себе.

Потом они скрылись из виду. И он, как истинный полицейский, стараясь остаться незамеченным, выскользнул на перрон, насквозь продуваемый ледяным ветром с пролива. Он видел, как они шли, взявшись за руки, и смеялись. Потом голубые двери вагона с шипением закрылись, и поезд отошел — то ли в Лунд, то ли в Ландскрону.

Он попытался утешить себя тем, что она хорошо выглядит, ей весело, она раскована и радостна. Такой она была только в раннем детстве. Но единственное, о чем он мог думать, — это о собственной катастрофе.

Курт Валландер. Несчастный полицейский с несложившейся семейной жизнью. Теперь он опаздывал. Может быть, Мона уже повернулась на каблуках и ушла? Она была пунктуальна и ненавидела ждать.

Особенно его.

Он побежал по перрону. Ярко-красный тепловоз шипел, как разъяренный хищник.

Он так торопился, что споткнулся на ступеньках ресторана. Коротко стриженный вышибала смотрел на него ледяными глазами.

— И куда ты собрался? — спросил он лениво.

Его сразил вопрос. Он сразу понял, что парень имел в виду. Вышибала решил, что он пьян, и не хотел пускать его в ресторан.

— Я договорился поужинать с женой.

— Зря договорился. Иди-ка лучше домой.

Курт Валландер ощутил ярость.

— Я полицейский! — заорал он. — И я не пьян, мало ли что тебе показалось. Пропусти меня сейчас же, говорю добром.