— Эбба сказала.
Как она меня опекает, подумал он, улыбнувшись. Надо ей с утра подарить цветы, еще до Симрисхамна.
Неслунд зашел в кабинет.
— Есть время? — спросил он.
— Очень мало.
— Я недолго. Этот Клас Монсон…
Курт не сразу вспомнил, кто это такой.
— Ага, это тот, который грабанул ночной магазин?
— Ну да. Свидетель его опознал, хотя тот был с чулком на голове. Татуировка на запястье. Совершенно очевидно, что это он. А новая прокурорша с нами не согласна.
Курт Валландер поднял бровь:
— Почему?
— Она считает, что следствие проведено небрежно.
— А на самом деле?
— Ничуть не более небрежно, чем обычно. Дело совершенно ясное.
— А что она говорит?
— Она говорит, что, если не будет более исчерпывающих доказательств, ордер на арест она не подпишет. Это же черт знает что, какая-то стокгольмская бабенка является сюда и воображает, что умнее всех.
Валландера покоробили слова Неслунда, но он постарался это скрыть.
— С Пелле не было бы никаких проблем, — сказал Неслунд. — Ведь ясно же как день, что именно этот тип ограбил магазин.
— Дело у тебя?
— Я дал его Сведбергу, чтобы он просмотрел.
— Положи его ко мне на стол. Завтра прочитаю.
Неслунд взялся за ручку двери:
— Ты бы поговорил с этой теткой.
Курт Валландер кивнул и улыбнулся:
— Поговорю. Нельзя же, чтобы прокурор из Стокгольма все время вставлял нам палки в колеса.
— Я знал, что ты так скажешь. — Неслунд вышел из кабинета.
Прекрасный повод для ужина, подумал Валландер. Он надел куртку, перекинул костюм через руку и погасил свет.
Он быстро принял душ и успел в Мальмё за несколько минут до семи.
Найдя стоянку, Валландер спустился от Большой площади по лестнице к «Поварскому кабачку». Хотелось что-нибудь выпить до встречи с Моной.
Поежившись от цен, он заказал двойной виски. Обычно он предпочитал солодовый, но на этот раз пришлось удовлетвориться сортом попроще.
Он поднес стакан ко рту и сделал глоток. Несколько капель пролились на пиджак, точно на то место, где утром было пятно. Теперь будет другое.
Все, еду домой, подумал он, задыхаясь от презрения к самому себе. Поеду домой и лягу. Даже стакан не могу удержать, чтобы не облиться. Но в глубине души он понимал, что это всего лишь тщеславие. Тщеславие и нервы. Он очень нервничал перед встречей с Моной. Это, наверное, самая важная встреча с тех пор, как он сделал ей предложение.
А теперь он поставил себе целью отменить уже состоявшийся развод. А чего он хочет на самом деле?
Он вытер лацкан салфеткой, допил виски и заказал еще. Через десять минут ему надо идти.
Что он скажет Моне?
И что она ответит?
Он залпом опустошил стакан. И сразу почувствовал, как алкоголь ударил в голову. Он опять вспотел.
Ни до чего он не додумался.
В глубине души он надеялся, что Мона сама скажет спасительные слова.
Это же она захотела развода.
Пусть она и придумает, как вернуть все назад.
Он заплатил и вышел. Шел медленно, чтобы не прийти слишком рано.
И пока он ждал зеленого светофора на Валльгатан, решил для себя две вещи.
Во-первых, он должен поговорить с Моной о Линде. И во-вторых, он ждал ее совета, что делать с отцом. Мона хорошо его знает. Хотя они никогда не были близки, она хорошо разбиралась в таинственных и внезапных перепадах его настроения.