— Проводя командно-штабные игры под руководством Главкома, — в тон вопрошавшему ответил Врангель, — Главное политическое управление целый год перебирало различные сценарии социальной революции в России, с приходом к власти левых сил, со свержением левых правыми… И всегда, как проклятие, перевороты сопровождаются параличом органов власти, разложением армии и полиции, а далее неминуемо следует девятый вал анархии, смертей, нищеты, низведение экономики до натурального хозяйства… Вы не представляете, господа, как страшно выглядит современный зимний город без электричества и отопления, с улицами, отданными на откуп мародерам, — Врангель закрыл глаза, переживая заново сюжеты из последних штабных учений. — Страшный суд… Да-с… И знаете, самое удивительное, что любые перевороты одинаково выгодны нашим заклятым друзьям на Западе…

— То есть социальные революции России противопоказаны? — не успокаивался настырный оппонент.

— Только те, что декларируют необходимость уничтожения государства, князь, — слегка склонил голову Ипатьев…

— Ах, оставьте титулы, полковник, вы же знаете мои убеждения, — Кропоткин мотнул растительностью на лице, как конь гривой, и вернулся к теме разговора. — Любая социальная революция — это становление нового через отрицание старого, через его уничтожение. Но мне интересна точка зрения барона. Скажите, юноша, Вы что, несмотря на молодость, не признаёте развитие страны через революционные преобразования?

— Главная ошибка, допущенная современными левыми теоретиками, с моей точки зрения, заключается в том, что понятие “изжить” заменено понятием “уничтожить,” — терпеливо пояснил Врангель. — Вы решили, что достаточно уничтожить под корень капиталистические отношения в обществе, как сразу победят коммунистические, что, кстати, противоречит той же теории Маркса, требующей, чтобы старые отношения себя изжили. Новое общество будет жизнеспособным, если победит в честной конкурентной борьбе. Но для этого нужно увидеть в старом не врага, а соперника. С врагом не соревнуются, с ним можно только воевать не на жизнь, а на смерть.

— Я не специалист по общественным наукам и цели моей последней работы были несколько иные, — вставил своё слово Менделеев, с любопытством наблюдающий дискуссию, — но точно знаю, что не бывает истины в последней инстанции. Задача ученых находить и исправлять ошибки ранее открытых законов, развивать теорию дальше, как это делают физики, математики, химики и представители других наук. Если ученый только цитирует классиков, считая их непорочными, то он не ученый, а попугай. К сожалению, количество повторяющих птиц в общественных науках растет с каждым днем, а в будущем рискует стать доминирующим.

— Я совсем не апологет Маркса, но Вы, мне кажется, возводите на него напраслину, — нахохлился анархист, — можете прямо сейчас назвать мне хоть одну ошибку левых теоретиков, чтобы подтвердить вами сказанное?

— Я специально не занимался этими вопросами, но, извольте. Возьмем, к примеру, теорию смены общественных формаций, как результат классовой борьбы между антагонистическими классами. Эта красивая теория не имеет ничего общего с реальностью и я рискну утверждать, что не существует ни одного подтверждающего ее факта.