Но оставалась одна проблема, и он прекрасно знал, что унесет ее с собой в прокуратуру, – НСВ. С каждым годом, так и не дождавшись, когда НСВ всплывет на поверхность, обнаруженный с помощью анализа ДНК или по наводке какого-нибудь осведомителя, Хоулс чувствовал, что его интерес лишь усиливается. Его жена могла бы назвать этот интерес одержимостью. Он составлял электронные таблицы. Неспешные поездки на машине сменились экскурсиями по местам преступлений – и не единичными, а еженедельными.

Порой, когда Хоулс думал о том, сколько бед натворил один этот неизвестный человек, сколько горя причинил он не только жертвам, но и их родным, каким позором покрыл детективов, какие затраты денег, времени и сил повлек, сколько браков разрушил и скольких людей заставил на всю жизнь отказаться от секса… Хоулс редко сквернословил. Это было не в его характере. Но, когда его одолевали такие мысли, он не находил других слов, кроме как «твою мать». Твою… мать…

Детективов первого поколения, работавших с этим делом, мучили проблемы со здоровьем. Детективов второго поколения, которые работали с ним урывками, когда находилось время, вскоре ждала отставка. Время иссякало. НСВ наблюдал за ними из-за полуприкрытой двери и ухмылялся.

Хоулс подкатился в кресле поближе к компьютеру. За последний год информация о ДНК как основе наследственности приобрела популярность у людей, которым было любопытно узнать свою генеалогию, а также как инструмент для поиска неустановленных преступников, хотя эта ее роль не афишировалась. Многие сотрудники правоохранительных органов относились к таким методам настороженно. Возникали проблемы с качеством. С конфиденциальностью. Хоулс разбирался в ДНК. Хорошо разбирался. По его мнению, родственная ДНК – это инструмент, а не определенность и однозначность. Он располагал Y-хромосомным ДНК-профилем НСВ, то есть выделил особенности ДНК, унаследованные НСВ по отцовской линии. Этот профиль можно было ввести в поиск на некоторых генеалогических сайтах – из тех, которыми люди пользуются, чтобы разыскать двоюродных братьев и т. д. Вводишь набор маркеров из своего Y-хромосомного ДНК-профиля, примерно от 12 до 111, и появляется список совпадений с семьями, с которыми у тебя может быть общий предок. Почти всегда совпадения имеют генетическое расстояние, равное единице, – так себе результат, если ищешь родственников. Искать следует неуловимое расстояние 0 – близкое совпадение.

Хоулс занимался этим каждые две недели. И старался не питать никаких особых надежд. Он делал это, просто чтобы утолить свою одержимость. Вот и в тот день в середине марта 2013 года он набрал привычную последовательность и нажал «ввод». Спустя мгновение появился список, многие фамилии в котором были знакомы Хоулсу по предыдущим поискам. Но самой первой фамилии в списке он раньше не видел.

У НСВ есть один чрезвычайно редкий маркер. Он встречается лишь у 2 % населения всего мира. Щелкнув по верхней фамилии в списке, Хоулс увидел, что профиль этого человека содержит тот же редкий маркер. Кроме того, совпало еще одиннадцать маркеров НСВ, причем полностью – с нулевым генетическим расстоянием. Такое расстояние Хоулсу не удавалось получить еще ни разу.