– Н-да, – многозначительно промычала Алина. – Надо думать, что этот Павел тот человек, которого мы ищем. Где он живет?

– Не знаю.

– Как так не знаете? А номер телефона?

– Связь была односторонняя.

– Хорошо, но фамилию Павла вы знаете?

– Комисаров Павел Сергеевич.

– Комисаров? – повторила я. – Кажется, я знаю, кто этот Павел! – воскликнула я и посмотрела на часы. – Простите, Лена, но нам надо бежать. И ничего не бойтесь. Обещаю, Павел навсегда оставит вас в покое. Кстати, вы были на похоронах Бабенко?

– Нет, – ответила Лена.

– Ну и ладно, – сказала я и, ничего не объясняя, бросилась к выходу.

Пальто я застегивала на лестничной площадке, одновременно давя на кнопку лифта.

– Что ты так подскочила, как ужаленная? – спросила Алина, наблюдая, как я нервно стучу по двери лифта, полагая, что тот так быстрее приедет. – Тебе что-то известно о Павле?

– Женщину, с которой у Кудрявцева был роман, звали Валентиной Комиссаровой. Потом она ушла из мэрии, устроилась в редакцию вечерней газеты, тогда-то и влюбилась в Бабенко. А он так нехорошо с ней обошелся. Алина, да я ведь тебе подробно обо всем рассказывала! Она забеременела, он жениться отказался, на нервной почве ребенка она потеряла, а потом спилась. Кажется, попала под машину. Ребенка, которого она родила раньше, естественно, отправили в детдом. Господи, когда же этот лифт приедет? – Как по мановению волшебной палочки, двери лифта распахнулись. – Значит так, адрес можно узнать или в Горсправке, или надо ехать в редакцию, в отдел кадров. Авось там хранятся сведения о сотрудниках пятнадцатилетней давности. Там нам точно только один адрес дадут.

– Поехали в редакцию, – поддержала меня Алина.

Пока ехали, я позвонила Маргарите Петровне, директрисе музея газеты и попросила ее спуститься в отдел кадров. С ее помощью мы смогли быстро отыскать в архиве личное дело Валентины Николаевны Комиссаровой.

– Улица Германа Титова, дом семь, – прочитала Маргарита Петровна.

– Будем надеяться, что Павел после детского дома вернулся в квартиру матери.

– Да-да, мы были у нее на похоронах. Ее сына звали именно Павел. Бедненько они жили. Валентина одна воспитывала ребенка, никто им не помогал. После того, как она из редакции ушла, не представляю, на что они жили.

Мы вышли из редакции с твердым намерением ехать к Павлу.

– Павел долгие годы вынашивал мысль отомстить Бабенко, – рассуждала Алина, ведя автомобиль по загруженной в это время суток улице. – Согласись, он поломал жизнь не только Валентине, но его ребенку.

– Так-то оно так, но у Павла явно что-то с психикой, – вздохнула я. – Жизнь посвятить мести?

– Меня другое волнует, – озабоченно призналась Алина. – Допустим, у Павла были претензии и к Кудрявцеву, но Коровин здесь при чем? Ах, ладно, семь бед один ответ. Вот он, дом Комиссарова.

Алина остановилась перед старенькой панельной пятиэтажкой. Подъезд был грязный, с выбитыми окнами на лестничных клетках, благоухающий кошачьими ароматами.

«Дом для неудачников», – подумала я и, задержав дыхание, вслед за Алиной стала подниматься на третий этаж.

Павел открыл дверь только после третьего звонка. Он едва держался на ногах.