– Значит, это вы подстроили взрыв? Но почему тогда парень, который сдавал в аренду отдыхающим скутеры, придумал какого-то конкурента?

– Иначе бы досталось ему. Он ответственный за исправность водных мотоциклов, – пожал плечами Комиссаров. – Кстати, идею свалить вину на неизвестного подсказал ему я.

– Ну а с Коровиным как получилось?

– С ним я и разговаривать не хотел. Пьяница, что он может помнить. У него таких, как моя мать, столько было, что и не счесть. Я воспользовался моментом и кинул в его флягу две таблетки. В сочетании с коньяком они сыграли роковую роль. Я, конечно, думал, что он откинется раньше, но, наверное, таблетки не сразу растворились.

– Он сначала пиво пил, а потом перешел на коньяк во фляге, – вспомнила я. – А вы не побоялись, что при вскрытии яд обнаружится?

– Я перестраховался. Еще с Сейшел позвонил к Коровиным и, пообещав деньги, попросил похоронить Николая Павловича в тот же день, когда он вернется в цинке домой. Свою просьбу мотивировал тем, что у прокуратуры, которая пользуется спонсорскими деньгами, могут быть неприятности. Да и у самих спонсоров тоже. А если спонсоры перестанут давать деньги, кому от этого будет лучше?

– Понятно. Скажите, Павел, вот вы убили двух человек (неизвестно, выживет ли Хрящев), вам стало легче на душе? – спросила Алина.

– Легче на душе? – переспросил он. Казалось, вопрос застал его врасплох. – Да я заново родился. Меня ничто не мучит: никакие воспоминания, и уж точно угрызения совести. Мне так легко, что кажется, будто я могу летать. – Он поднялся, прошел мимо Алины и остановился перед распахнутой створкой окна. – Смотрите! – воскликнул он, вскочил на подоконник и … шагнул вниз.

Несколько минут мы сидели, пребывая в оцепенении. Потом снизу послышался истошный женский крик:

– «Скорую»! Вызовите кто-нибудь «скорую»!

Сквозь ладонь, прижатую ко рту, я пробормотала:

– Он разбился. Алина, мы ведь не виноваты?

– Звони быстро Воронкову, – не отводя глаз от распахнутого окна, сказала Алина. – Кроме Воронкова нам никто не поверит.

– Да-да, – клацая зубами, ответила я и судорожно начала ткать онемевшим пальцем в кнопки мобильного телефона. – Сергей Петрович, миленький. Приезжайте скорей! Улица Германа Титова… Здесь труп!

К окну мы так и не подошли. Руководствуясь советом Воронкова, мы тихо покинули квартиру, стараясь, лишний раз ни к чему не прикасаться, и стали ждать его приезда на улице, в машине.

Через пять минут к месту трагедии подъехала «скорая». Дворничихи, которая обнаружила труп, стала рассказывать врачам и собравшимся здесь зевакам, как мужчина выпрыгнул из окна третьего этажа, и как во время полета он несколько раз успел взмахнуть руками подобно птице, а потом словно мешок с песком шлепнулся со всей дури об асфальт. Доктор в белом халате, брезгливо подошел к Павлу, лежащему в неестественной позе, заглянул ему в глаза и отошел – покойнику медицинская помощь уже не требовалась.

А еще через пять минут в окошко Алиного «Опеля» постучал Воронков.

– Ну, какой это у нас по счету труп? – устало спросил он, забираясь на заднее сидение.