– …не спишь, сынок? – заботливо поинтересовался охранник Федор Андреевич, позвонив на Сашкин номер, но обращаясь к другу Сеньке.

Сашка, сунув палец под щеку братца, вслепую включила громкую связь, чтобы мы с ней тоже все слышали.

Федор Андреевич – мне было предложено называть его по имени-отчеству – согласился помочь нам и пообещал связаться со своим другом, охраняющим ковидный госпиталь в Подмосковье. Битый час мы ждали его звонка с новостями, потом дети не выдержали и пошли спать, но подскочили, как по тревоге, когда наконец раздался звонок. А ведь я уменьшила громкость, приглушив звук до еле слышного!

– Не сплю, дядя Федя, говорите! – отрапортовал Сенька и беззвучно зевнул.

– Ну, дозвонился я до Василича – это приятель мой, что в том госпитале работает. Удачно получилось: он как раз нынче вышел в ночную, сидит, дежурит. Возмущается, что опять перегруз, народу набилось как сельдей в банку, и некоторые очень даже рыпаются, Василич уже двух беглецов поймал. Один парень молодой, качок здоровый, едва понял, куда его привезли, сразу из приемной буром попер на волю, охрана еле остановила его. Реально дрались, представляешь? Василич ругается, говорит, ему так махаться не приходилось с девяностых, когда он в ночном клубе работал. А потом бабенка одна слиться пыталась, но та по-тихому – через кухню пошла, Василич ее у черного хода поймал и возвернул…

– Дядь Федь, а что про маму мою? – не выдержал Сенька.

– Про мамку твою… Гм… – Рассказчик закашлялся. – У тебя там взрослые есть кто?

– Есть, есть! – Сашка ловко выхватила смартфон у брата, а я – у нее:

– Я слушаю, Федор Андреевич, это Елена Сергеевна!

– Ты это, Сергевна… присядь, что ли. Пацан нас слышит?

– Слышу, слышу! – заорал Сенька.

Я отключила громкую связь:

– Не слышит. Говорите, – и села, как мне было предложено.

– Короче, нашел Василич вашу Наталья Кузнецову. Есть такая в этом госпитале, да, – он снова кашлянул, как будто не решаясь договорить.

– Продолжайте, – железным судейским голосом пробряцала я.

– В реанимации она, на ИВЛ, и в коме уже. Такие дела, извините…

– Спасибо за информацию.

Голос мой остался твердым, а вот руки-ноги обмякли. Хорошо, что я заранее села на кровать, но смартфон все же выронила. Впрочем, он на постель упал.

– Мама? – Сашка подхватила свой аппарат, но Федор Андреич уже потерялся. – Ну, что? Что он сказал?

Я мягкой ватной ладошкой протерла взмокший лоб:

– Натка там, в этом госпитале.

– Ура! Нашлась! – Сенька радостно запрыгал.

– Угу. Нашлась. Теперь давайте спать ложиться, – с усилием выдавила я. – Утро вечера мудренее.

Дождавшись, пока дети уйдут к себе, я повалилась на кровать и свернулась калачиком, спрятав лицо в подушку.

ИВЛ! Реанимация! Кома! Что тут можно сделать, не представляю?!

Был третий час ночи. Я немного поревела – беззвучно, чтобы не услышали Сашка и Сенька, – а потом встала, сняла с книжной полки маленькую иконку, оставшуюся от бабушки, и стала неловко и неумело молиться за здравие рабы Божией Натальи.

Господи, лишь бы не поздно еще…

Кома! Кома!

Слезы шлепались на лакированную поверхность иконки и растекались, размывая изображение в красочное пятно.