— Может тогда и вам следует засесть в своей цитадели, пока Арендар не вернётся? — откидываясь на спинку кресла, предложила я. — Так будет надёжнее. За ИСБ я присмотрю.

— Если мы так сделаем, я тебя одного здесь не оставлю, — Элор уселся на мой подоконник. — Рычаги давления надо забирать с собой в самую глубокую пещеру.

Последнее прозвучало так мечтательно, что мне самой захотелось предложить ему обменять поцелуй на ночь в моей постели — установки явно пора обновлять. А пока приходилось поддерживать этот мрачный разговор:

— Не думаю, что Фламиры решатся напасть на ИСБ: это опасно даже для них.

— Вот поэтому мы с тобой и занимаемся всеми этими делами здесь.

Я угрюмо посмотрела на папки на своём столе. Занималась я. Элор отирался вокруг меня и хандрил в ожидании, когда же сможет предъявить обвинение Фламирам.

Суд над Дегоном продолжался, всё более превращаясь в фарс. Мы с Элором посещали службу, но старались не покидать здание ИСБ. Конечно, Элор золотой и бронированный, и в Эёране у него мало соперников, но существовало гномье оружие, были демоны с их технологиями, и остатки Культа могли скрываться и преподнести неприятный сюрприз.

Но сидеть в ИСБ было невыносимо скучно. Жаждущий крови весь извёлся. Жаловался, что он не подписывался висеть без дела, предлагал заглянуть в тюремное подземелье или вызвать кого-нибудь из Фламиров на дуэль, если те не вылезают из своей норы сами, а то так жить просто невозможно.

Слушать все эти стенания тоже становилось невозможно, но я держалась.

А однажды мы с Элором вернулись со службы в озарённый фонарями дворец, и нас встретил император. Элор сразу же отпустил моё плечо, и я, преклонив колено перед императором, отступила за Элора, изображая помесь верного подданного и скромной драконессы.

— Что ты наговорил болотным гоблинам? — строго вопросил император, на что Элор вполне искренне изумился:

— Я? О чём ты?

— Ну не Валерия же заказала свою статую с болотными гнилушками и лягушками!

— Сама, — уверил Элор. — Правда-правда, я ни при чём, ей надо было меньше любоваться их творением.

— Она сама заказала себе такой ужас? — не поверил император.

— Да! — воскликнул Элор. — Надеюсь, ты установил статую под окнами их башни, а то вернётся Валерия беременная, капризная и опасная, увидит, что обещанной гоблинами статуи нет, расстроится, плакать будет. Арен тоже расстроится. И тогда уже все мы расстроимся.

— Я велел оставить её у ворот, — растерянно признался император.

— Отец, нельзя беременных огорчать! Это может плохо кончиться. Под окнами надо статую установить. Обязательно.

Если бы я не умела хорошо различать интонации, я бы ни за что не заметила глумливых оттенков. Элор отыграл просто великолепно, так что император повздыхал и заключил:

— Раз Валерия сама захотела, то ты прав, надо ставить это им под окна. Хотя статуя странная, да и лягушки… Ладно. Ладно… пойду, распоряжусь об этом…

Похмыкивая, император отправился прочь, а Элор поспешил к своей башне.

— Нельзя над беременными издеваться, — не удержалась от замечания я. — Или тебе мало разрушения твоей башни?