– Как будто она раньше собак не видела! – зло прошептала Лили, когда отошла от дома. – Генриетта, не обращай ни на кого внимания, ты замечательная собака!

Следующий дом девочкам не понравился: вывеска в окошке была старой и потрепанной, муслиновые шторы буквально покрыты пылью. Дверной звонок не работал, и Лили постучала в дверь. Настроена девочка была воинственно – она сильно устала и проголодалась. Уже почти ночь, а остаться на ночь без крыши над головой сестрам не хотелось. По дороге они видели бродяг в омнибусах и попрошаек на улицах и совсем не жаждали к ним присоединиться. Возможно, мать уделяла Лили мало внимания, но девочка всегда была в тепле, спала на кровати, не голодала – и пусть иногда еда доставалась ей с трудом, а кухарка часто ругалась. По дороге Лили видела голодных детей – все-таки девочке по сравнению с ними сильно повезло.

Наконец дверь открылась, и выглянула маленькая старушка. Она одарила гостей беззубой улыбкой. Лили неуверенно улыбнулась – так приветливо ее еще не встречали. Но всем своим видом женщина напомнила Лили старую книгу сказок, что сейчас подпирает умывальник в пустой спальне дома Мэррисот. Если вдруг эта морщинистая дама предложит Лили ярко-красное яблоко, девочка не рискнет его взять, как бы сильно она ни была голодна.

– Э-э, у вас есть свободные комнаты? – поспешно спросила она.

– Конечно, моя дорогая, конечно есть! Заходите. А это твоя сестра? Ой, какая милая собачка! Заходите же, проходите! – Женщина говорила невнятно – наверное, потому, что зубов мало.

Джорджи и Генриетта не стали даже подниматься по ступенькам – зачем, если их все равно могут вышвырнуть, – и ждали Лили внизу. Та им кивнула и они поднялись.

– Тут грязновато, – прошептала Лили, зайдя внутрь. В доме пахло вареной рыбой и кошками, а ноги девочек прилипали к линолеуму.

Генриетта чихнула и неуверенно посмотрела на Лили.

– Какая миленькая собачка! – пропела старушка.

Она нагнулась, чтобы погладить мопса, но Генриетта быстро спряталась за ноги Лили и зарычала. Понятно почему – от шали женщины пахло чем-то жутким, приторно-сладким, а шея была грязной.

– Извините, она очень застенчивая, – объяснила Лили, но Генриетта зарычала еще сильнее.

– Ничего страшного, все в порядке. Дорогуши, надеюсь, вы простите мне вопрос, но у вас есть чем оплатить проживание?

– Да, есть! – сказала Лили и порылась в карманах.

Женщина неотрывно за ней следила; потом она хищно улыбнулась и ее глаза блеснули.

– Нет. Тут грязно, а она – воровка. Не доставай деньги.

– Грязно! Какая наглость! Здесь очень чисто! – возмутилась старуха, всплеснув руками, потом с подозрением посмотрела на девочек. – Кто это сказал? – спросила она, водя светло-голубыми глазами по комнате.

– Мне очень жаль, моя сестра чуть глуповата, – начала Лили и отступила. – Боюсь, мы передумали. Нам нужны комнаты поближе к вокзалу. Извините, что побеспокоили вас.

Она развернулась, подхватила Генриетту и побежала к двери. Девочка спиной чувствовала, что старуха хочет ее схватить. И вдруг дом сотрясся от злого вопля – такого сильного, что Лили чуть не упала.