Сражению, как уже знает читатель, предшествовала масса событий.

«Инфлексибл», конвоирующий на Мальту пароходы с беженцами, встретил на полпути эскадру вице-адмирала Бошамп-Сеймура – всё как и рассчитывал кептен Летбридж. Беженцев, включая александрийского консула, передали на сопровождающий эскадру пароход, и «Инфлексибл» занял место в ордере. И теперь вместе с флагманом и казематным «Нортумберлендом», одним из броненосцев, переданных Бошамп-Сеймуру из эскадры Канала, громил своими шестнадцатидюймовками каменные казематы форта Фарос.

Канонада, увы, продолжалась недолго. Её самым бесцеремонным образом прервала турецкая эскадра, появившаяся с норда. По этому поводу кептен Томас Летбридж язвительно заметил в разговоре с вахтенным офицером: «Я же предупреждал этого упрямца, нашего командующего, что Хасан-паша не упустит шанса зажать нас между береговыми батареями и своей эскадрой! Но нет, сэр Бошамп-Сеймур, как всегда, всё знает лучше всех – втемяшил себе в вице-адмиральскую голову, что турки не рискнут бросить вызов его эскадре. Вот пожалуйста – рискнули!»

Впрочем, ни кептен Летбридж, ни его собеседник, ни сам командующий Средиземноморской эскадрой вице-адмирал Фредерик Бошамп-Сеймур, 1-й барон Алчестер, не видели в происходящем особой беды. Рискнули турки – ну и рискнули, им же хуже. Броненосцы один за другим прекращали стрельбу, описывали широкие циркуляции и занимали места в боевом ордере. Возглавлял его казематный «Инвинсибл» под вымпелом вице-адмирала. Далее в линии шли: башенный «Девастейшн», вступивший в строй в 1871 году, «Инфлексибл» и батарейный пятимачтовый «Нортумберленд». Следом, с небольшим отставанием, торопился башенный же «Монарх», красующийся полным парусным рангоутом, «Резистанс», батарейный старичок 1861 года постройки («Старый Раммо», как звали его во всех припортовых кабаках), и «Дифенс», вступивший в строй в 1864 году и несущий в своих батарейных палубах два восьмидюймовых и четырнадцать семидюймовых нарезных дульнозарядных орудий. Замыкали колонну броненосцы второго ранга «Энтерпрайз» и «Фаворит».

Плескались на ветру флаги и вымпелы, стелился по волнам жирный угольный дым, разбегались в стороны от кованых таранных форштевней белопенные усы. Орудия в башнях, казематах, батарейных палубах ворочали дулами в поисках целей, а внутри, в запечатанных наглухо железных коробках, под толстенной бронёй, заливались трелями боцманские дудки: «По местам стоять!»

Королевский флот принимал брошенный ему вызов.

Британская эскадра выстроилась длинной, сильно изогнутой дугой, оконтуренной всплесками от падения снарядов. Изредка на одном из броненосцев вспухало облачко разрыва. В ответ корабли выплёвывали столбы порохового дыма.

Неприятель, второй отряд турецкой эскадры, находился как бы в центре дуги, на дистанции около восемнадцати кабельтовых. Броненосцы под красными с белыми полумесяцами флагами на стеньгах тоже огрызались пушечными выстрелами, ни в стрельбе, ни в маневрировании не ощущалось слаженности, которой щеголяла колонна Ройял Нэви. Скорее, турецкие корабли походили на сгрудившееся стадо, обложенное волками.