– Ну как там, в гавани, Пётр Леонидович? – спросил он старшего офицера. Тот стоял рядом на мостике, и от его перемазанного копотью кителя пронзительно несло горелым китовым жиром.

– Полнейшая неразбериха! Сначала «Жемчужину» снесло на британский шлюп. Тот загорелся, вахтенные тушить не стали, как были, в исподнем, попрыгали в воду. Мы совсем чуть-чуть на вёслах отошли и отличнейше всё видели. Потом, видимо, якорный канат перегорел, и шлюп вместе с китобойцем стало сносить на стоявший в кабельтове к берегу «Чемпион». Там уже поднялась тревога – люди забегали по палубе, шум, крики… А только проку всё одно не вышло: вместо того чтобы спустить шлюпки и попытаться оттащить горящие суда прочь, они тоже обрубили якорные канаты и зачем-то принялись палить из ружей во все стороны. Ветром фрегат снесло на стоящий рядом пароход – они сцепились реями, а с на-ветра на них медленно наползали горящие суда. Ну, мы досматривать этот цирк не стали, скомандовали «навались» – и прочь из гавани. А полыхало там знатно!

– И до сих пор горит, – заметил Серёжа, указывая на мыс, за которым колыхалось тускло-оранжевое зарево. – Да, не ожидали господа альбионцы нашей диверсии.

– Эх, не сообразили мы! – посетовал мичман Панюшкин. – Можно было бы этот «Чемпион» и вовсе захватить. А что? Подошли бы в темноте на шлюпках, да и взяли бы на абордаж. Пока у них там вахта очнётся – фрегат уже…

Конец фразы заглушил залп. На этот раз в цель попала только одна бомба – но она развалила каменную кладку до цокольного этажа.

– Вот и славно, Сергей Ильич, – прокомментировал попадание старший офицер. – Ещё бы разочек так, и можно будет задробить стрельбу.

Он отнял от глаз большой медный бинокль, опустил на ограждение мостика.

– А вам, молодой человек, я вот что скажу, – он обернулся к Панюшкину. – Ежели случалось вам бывать в Одессе, то, может, слышали, как говорят тамошние жиды: «Хорошо всё делать, как моя жена потом». Откуда мы, скажите на милость, могли знать, что вахтенные на «Чемпионе» несут службу через пень-колоду?

– Но ведь порт на краю света… скука… неизбежное разложение… – пытался возражать мичман, но собеседник его не слушал.

– Сие, юноша, зависит от командира корабля и его офицеров. Когда к службе относятся спустя рукава – так и на Спитхедском рейде стволы ржавчиной зарастут. А если дело своё знает, добросовестен, служит честно, то и в такой дыре команда будет глядеть орлами. И потом – ну, предположим, захватили бы мы «Чемпион». А дальше? Ни пары быстро поднять, ни орудия привести в готовность абордажная партия не сможет – судно чужое, незнакомое, да ещё и неизвестно в каком состоянии механизмы. А англичане вскорости опомнятся, подгребут с берега на лодках – отбивать фрегат. Что ж прикажете – взрываться вместе с ними на воздух?

Мичман озадаченно молчал.

– И к тому же, – старший офицер назидательно поднял палец, – усвойте, мичман, наиглавнейший закон военной службы: выполнять следует то, что приказано, и так, как приказано. Инициативу же проявлять с опаской и осторожностью, потому как неизвестно, что из этого выйдет. Если мне память не изменяет, в секретном пакете адмиралтейства ни слова не сказано о диверсии против стоящих в гавани Кейптауна кораблей, зато там много чего говорится о том, что мы должны разорить ещё один маяк. Вот и давайте не умничать, а…