– Дистанция, Джемис?

Флаг-офицер закрутил винт микрометра Люжоля, посмотрел на шкалу, сверился со справочной таблицей.

– Четыре с половиной мили, сэр. Через четверть часа янки откроют огонь.

– Сигнальте: срубить сети.

Уборка противоминных сетей – занятие хлопотное и небыстрое. Надо подтянуть выстрелы, скатать полотнища сетей, потом закрепить всё это хозяйство, уложить снаружи, вдоль бортов. В лучшем случае – час аврала.

Но только не сегодня.

Застучали топоры, сетчатые занавеси тяжело плюхнулись в воду и устремились на дно, увлекаемые привязанными к кромкам ядрами. Нельзя допустить, чтобы сети намотались на винты, когда корабли дадут ход.

– Малый вперёд!

Выстрелы ещё подтягивались к бортам, а броненосцы уже сдвинулись с места и поползли, держась вдоль невидимой линии, соединяющей форты Вулл и Монро.

– Прибавить оборотов! Держать десять узлов!

С береговой батареи грохнул выстрел. Чёрный мячик бомбы вскарабкался по крутой дуге, завис – и с нарастающий скоростью ринулся вниз, чтобы поднять столб брызг в стороне от головного «Беллерофона».

Недолёт.

Расчёт тринадцатидюймовой мортиры – той самой, под названием «Диктатор», что наводила ужас на гарнизон Петерсберга в годы Гражданской войны, – ещё возился с перезарядкой своего чугунного монстра, а броненосная шеренга уже набрала предписанные флажками десять узлов. От каземата головного броненосца отделилось плотное облачко белого дыма. Ударило, тяжёлый снаряд провыл над волнами и поднял высокий фонтан между мониторами «Аякс» и «Каноникус».

Портер скривился – с первого выстрела и чуть ли не накрытие!

– Пора спускаться в башню, Эндрю, сынок. Здесь скоро будет весьма неуютно.

В ответ с правофлангового «Маопака» гулко выпалила правая башенная пятнадцатидюймовка. Ядро блинчиком заскакало по волнам в полумиле от вражеского ордера.

Сражение началось.

Чесапикский залив,

военный корабль САСШ «Лихай»

…декабря 1878 г.

– Жэм люаньон фритт а люиль, жэм люаньон канн тиль э бон…[18] – пропел Сен-Брийе.

«Песенка о луке», излюбленная строевая песня наполеоновских гренадеров. Она была знакома ему с детства, всегда приводила в хорошее расположение духа. А вот сейчас не сработала: подумалось вдруг, что ведь и матросы Вильнёва могли её знать. И даже наверняка знали – и напевали, наводя в круто изогнутые полосатые борта линкоров Нельсона.

Как наводят и напевают сейчас его люди. Полос, правда, нет – борта британских броненосцев черны, как смертный грех. Но враг-то за ними тот же самый – и это не сулит ни ему, ни тем, кого он ведёт в бой, ничего хорошего.

– выдохнули в ответ канониры. Он сам набирал команду на свой монитор, отдавая предпочтение выходцам из Луизианы и Квебека. Впрочем, и те, кто не знал французского, быстро усваивали привычки командира.

Контр-адмирал улыбается в бороду. На любом корабле свои традиции, и вмешиваться в них – смертный грех для понимающего командира…

Высокие, чёрные как сажа борта растут в стёклах подзорной трубы. Амбразуры угловатых казематов открыты, в них хищно ворочаются кургузые, толстенные стволы армстронговских пушек.