Договорить он не успел. По аккомпанемент боцманских дудок по палубе застучали десятки босых пяток. Марсовые муравьями расползались по реям, повисали на головокружительной высоте, упираясь ногами в перты, втягивали назад вдоль реев лисель спирты, складками подбирали парусину. Из трубы, откинутой, как и мачты, к корме, повалили густые клубы дыма. Канонерка набирала ход, уходя от опасности.

Чесапикский залив,

корабль её величества «Шэннон»

…декабря 1878 г. 12:25 по Нью-Йорку

Дзинь-дзиннь! Дзинь-дзинь! Дзинь-дзиннь!

Третья полуденная склянка.

– Что там посудина янки?

– Повернула на норд-ост и драпает на всех парах. Передать на «Аметист», чтобы догнали?

– Незачем. Сколько идти до Норфолка, Джемис?

Флагманский штурман сверился с картой.

– Если повернём прямо сейчас – через два часа будем на траверзе форта Монро.

– Это…

– Примерно двадцать-тридцать по Гринвичу, сэр. На широте Нью-Йорка – пятнадцать-тридцать.

Адмиралу Эдварду Ингфилду было зябко в плотном суконном плаще. Хотелось спуститься в салон, приказать подать горячего грога, устроиться в кресле с высокой спинкой – и не думать об этих омерзительных янки и их плотах, обитых ржавым котельным железом.

Нельзя. Офицеры броненосца, как и «флажки» адмиральского штаба, должны видеть, что он стойко переносит невзгоды. Да и какие там невзгоды – волна едва полтора фута, пятибалльный ветер с норд-оста хоть и напитан зябкой сыростью, но вполне терпим. Закрытая акватория Чесапикского залива – это вам не океан. Вот там – да, там сейчас солоно…

– Джемис, что сегодня солнце?..

– Навигационные сумерки двадцать два тридцать по Гринвичу.

– То есть у нас будет часа два светлого времени. Очень хорошо…

Адмирал задумался.

– Передайте на «Рэйли» и «Сапфир» – пусть идут вперёд. Мы встанем на якоря милях в трёх от форта Монро, подальше от минных банок.

– Но тогда ночью мы будем в пределах досягаемости их минных катеров, сэр!

– В этой луже мы везде в пределах их досягаемости. Или вы предлагаете всю ночь жечь уголь и шататься по заливу, как лунатики?

– Нет, я…

– Вот и не надо. Что до катеров – если янки полагают, что мы не умеем читать, то они сильно ошибаются. Турки ещё в прошлом году использовали противоминные заграждения, изготовленные из рыбацких сетей, причём весьма успешно.

– Да, сэр, разумеется. На наших кораблях теперь тоже есть противоминные сети.

– То-то же, Джемис! Сети будем ставить в темноте, пусть для янки это будет сюрприз. А завтра с утра – начнём. Если, конечно, не случится чего-то более интересного.

– Вы о нападении эскадры Портера, сэр?

– Он ударит, только если будет уверен, что мы достаточно ослаблены. А значит, надо постараться создать у него такое впечатление. Но это потом, когда встанем на якоря. А сейчас…

Инглфилд обернулся к флагманскому офицеру.

– Поднять сигналы: поворот последовательно на зюйд-вест-тень-вест. Идём к Норфолку.

Пёстрая гирлянда сигнальных флажков поползла на стеньгу флагмана. Следующие за ним мателоты один за другим отрепетовали приказ, и броненосцы один за другим, медленно, словно обожравшиеся криля киты, которым лень даже нырнуть, стали поворачивать, меняя курс. Небо серое, низкое, свинцовое. С норд-оста один за другим набегают несильные шквалы, низкие волны колотятся в чёрные борта, обшитые броневыми листами, вышедшими из прокатных станов Манчестера и Бирмингема. Жирный угольный дым стелется над волнами. Его рвёт в клочья и сносит вперёд, по курсу медленно ползущих бронированных утюгов её величества королевы Виктории. Шквалы приносят с собой ледяной дождь; амбразуры корабельных казематов на «Шэнноне», «Беллерофоне», «Трайумфе» задраены, орудия, стоящие на палубах, тщательно укрыты промасленными парусиновыми чехлами, стволы заткнуты деревянными, обшитыми толстой кожей пробками. Внизу, в котельных отделениях, полуголые кочегары обливаются потом, кидая в топки лопату за лопатой превосходный – Королевскому флоту только самое лучшее! – кардифф.