– Сделали то, за чем ходили? – нахмурился Марк. – Не хочешь ли ты сказать, что вы взяли Таматарху?

Звучало это так, будто он спрашивал, не залезли ли они на небо.

Вместо ответа Хельги слегка повел рукой, будто предлагая обратить внимание на свой кафтан. А заодно на два золотых перстня – один с красным самоцветом, другой с многоцветной эмалью.

– Но этого не может быть! – вопреки увиденному, Марк не верил. – Взять Таматарху! Имея шестьсот человек, без осадных орудий, без машин! Я знаю, каковы тамошние стены! А у вас даже нет никаких приспособлений, я не видел, чтобы вы везли с собой тараны или хотя бы лестницы! Что ты мне рассказываешь?

– Я рассказываю тебе чистую правду, – улыбнулся Хельги, – и ты сам увидишь доказательства, то есть нашу добычу и пленных, когда моя дружина высадится и устроит стан. Среди наших пленных, кстати, находится Никодим, епископ Таматархи, а уж он не солжет – были мы в городе или не были.

– Епископ Таматархи! – Марк вытаращил глаза, едва не задохнувшись от изумления. – Вы взяли… в плен епископа!

– Мы хорошо с ним обращались. Всем ведь известно, что за столь выдающихся людей можно получить немалый выкуп, а за епископа, пожалуй, захочет заплатить сам патриарх в Константинополе. И поскольку мы не причинили ему ни малейшего вреда, я рассчитываю взять за него как за невинную деву – серебром по весу.

Русы вокруг подавили ухмылки, вспомнив разговоры, коими это пленение сопровождалось. Намеки на «деву» и на то, что хоть увесистая попалась – серебра выйдет много…

– Дья… Клянусь головой Богоматери! – от изумления и возмущения Марк не находил слов. – Да как вы посмели?

– Это мое право! – Хельги перестал улыбаться и положил руки на бедра, расправив широкую грудь. – Все, что находится во взятом городе, – наша добыча. Таковы правила всякой войны, и таков был уговор, который мы заключали с вами перед этим походом. Когда на берег сойдет мой брат Асмунд, он это подтвердит. Принимая на себя это дело, я выспросил у него все условия, и я уверен: там не было такого, что мы не имеем права брать в плен кого-либо в захваченном городе!

Марк стиснул зубы так, что они едва не заскрипели.

– Да кто же знал… Кто мог подумать, что вы войдете в город!

– А василевсы посылали нас на Самкрай, думая, что мы в него не войдем? – Хельги поднял брови. – Чего же они хотели?

Но Марк уже опомнился. Сейчас было не время обсуждать, кто чего хотел и на что рассчитывал.

– Об этом позже, – процедил он. – Есть более насущные дела. Пусть твои люди располагаются, сегодня отдыхайте, а завтра для вас найдется дело. Вечером приезжай в Сугдею. Патрикий Кирилл, стратиг Херсона, приглашает тебя на ужин. И будет очень уместно, если ты привезешь епископа… если он и правда у тебя.

Под постой русам отвели долину несколько восточнее Сугдеи – близ перевала, где был выход из горной Таврии в степную. Скутары вошли в бухту. Русы перенесли поклажу, стали устраивать стан вдоль речушки. Опытные люди посоветовали ставить шатры под деревьями, но там на всех не хватило места. Снова назначив главным Асмунда, Хельги с двумя десятками отроков сел в лодью и отправился в Сугдею. Епископа он оставил с прочими пленными, вместо него прихватив лишь епископскую печать как доказательство истинности своих слов. Зато взял с собой Пестрянку – без нее, как он догадывался, их рассказу о взятии Самкрая греки не поверят.