Он ее не осуждал. Он ей целиком симпатизировал. Он внимательно наблюдал за ней. Эти зеленые глаза просто прекрасны.

Он это знал. Он подумал о Рошелл.

— Как бы вы хотели умереть? — мягко спросил он.

— Почему я должна умирать? — она с трудом произнесла эту фразу.

— Многие ли из нас выбирают способ своей смерти? — спросил он.

— Что вы имеете в виду?

— А что же, по-вашему, я имею в виду? Как вы полагаете?

— Зачем… — Она задохнулась от волнения. — Зачем я пришла сюда?

— Я бы тоже хотел это знать.

Она откинулась в кресле, как будто решала, эту проблему. Тигр наблюдал за ней. Ее глаза неотрывно смотрели на него, в них был ужас. Он сочувствовал ей.

— Секс у вас в голове всегда ассоциировался со смертью, не так ли? — сказал он мягко. — Секс для вас значит смерть, в ваших мыслях. Я прав?

— Да, — едва вымолвила она.

Как будто она говорила последние слова перед смертью. Она неподвижно застыла в кресле, Она казалась парализованной. Он думал, что она сейчас закричит.

— Вы когда-нибудь занимались сексом? — спросил он.

— Нет, — ответила она.

— Вы занимаетесь онанизмом?

— Что?

— Вы играете с…?

Между ними повисло неловкое молчание. Она готова была расплакаться.

Ее рука прижалась к груди. Она не могла сдержаться. Она начала молча рыдать.

— Как вы играете с ней? — настала его очередь спросить у нее.

— Я… — едва вымолвила она сквозь рыдания.

— По ночам? На постели? В одиночестве? В темноте?

— Я… играю с ней…

— Как?

— Я… глажу се рукой… — едва услышал он.

— Всю ее?

— Это так приятно…

— Вы разговариваете с ней?

— Я глажу очень долго. Мне становится жарко. Я потею. Мистер Мак-Дрю… Я становлюсь вся мокрая… — Она говорила с трудом, едва слышно.

— Подымаете ноги кверху?

— Да мои ноги подняты вверх…

— Вы их раздвигаете?

— Очень широко.

— И подняты кверху?

— Я лежу на боку. Мои колени… подняты вверх…

— Высоко?

— Да.

— А рука тоже потеет?

— Да.

— А что вы еще делаете?

— Я…

— Вы всовываете туда что-нибудь?

— Да.

— Как глубоко?

— Я…

— А о чем вы думаете в это время?

— Обо всем… я…

— Вам это нравится?

— О… я…

— Как часто вы этим занимаетесь?

— Я…

— О чем вы думаете?

— Иногда…

— Как высоко..?

— Я… очень высоко…

— Вы играете с ними? — Он показал на ее груди.

— Я… их ласкаю…

— Верхушки?

— Я… глажу соски…

— Каким образом?

— Снизу вверх…

— А о ком вы в это время думаете?

— Я…

— О Хэрри?

— Что?

— О Хэрри Проффере?

— Я…

— Вы думаете о нем?

— Я… думаю о нем…

— А что потом делаете?

— Я играю… играю…

— А потом?

— После очень долгой игры…

— Да;

— Я достигаю…

— Да…

— Это так прекрасно. На какое-то мгновение. Мгновение… — Она сделала паузу.

Она что-то неслышно прошептала. А затем призналась:

— Я становлюсь мокрой…

Еще одна пауза.

— Я испытываю потрясение… Я корчусь… в спазмах…

Она помолчала и добавила:

— Потом мне становится плохо.

— Это смерть.

— Плохо, плохо…

— Вы умираете.

Она сидела, низко опустив голову.

— Вы любите Гарри Проффера, — сказал он спокойно.

Как ни странно, это была правда. Он знал это. Как хорошо ему это знакомо. Он вздохнул горестно, удивляясь этим запутанным переулкам, подземным дорогам, многочисленным пересечениям их в человеческой жизни. Этот потрясающий процесс. Какой процесс!