— Мисс Летти, а что вы делаете в офисе шерифа?

— Ну как же, помогаю ему с работой.

— Как мистер Уэйн?

— Именно.

— Значит, вы знаете, что будет дальше. Не могли бы вы сказать, чего нам ждать?

— Могу лишь предположить, поскольку дело передали в ФБР. Мы теперь у них в помощниках. Для начала они соберут все факты, опросят свидетелей. К твоему папе приставят адвоката. Многое будет зависеть от того, какие показания твой отец даст на допросе. Я знаю, все это нелегко, но лучше тебе забыть пока про беспокойство.

— За папу я не переживаю. — Это она уже для себя уяснила. — Но мне нужно позаботиться о маме. И о Мейсоне.

— Что ты, детка, — Летти тщательно размешала сироп, — это тебе нужна забота.

— Мама всегда слушалась папу. Без его указаний она будет совсем беспомощной. А Мейсон слишком мал, чтобы во всем разобраться. Он не знает, что такое изнасилование.

Летти со вздохом прижала к себе Наоми.

— Это не твоя забота — поддерживать остальных. А где сейчас брат твоей мамы? Где твой дядя Сет?

— В Вашингтоне. Но нам не разрешают с ним общаться, потому что он гомосексуалист. Папа называет его отвратительным типом.

— Я знала твоего дядю. Он на пару лет моложе меня. Мы вместе учились в школе. У меня он никогда не вызывал отвращения.

— В Библии сказано… — Наоми поморщилась при мысли о Библии. Точнее, при мысли о том, чему учил ее папа. Пора уже думать своей головой.

— Дядя всегда был добр к нам. У него приятный смех, я помню. Но папа запретил ему появляться у нас дома. Мама не могла даже говорить с ним по телефону.

— А если я попрошу его приехать?

У Наоми вдруг перехватило горло, так что она могла только кивнуть в ответ.

— Вот и хорошо. Как только сироп будет готов, я попытаюсь связаться с твоим дядей. А потом научу тебя выжимать лимоны — это то, что нравится мне больше всего.

Позже они сидели на кухне и запивали собственноручно приготовленным лимонадом сырные сэндвичи. С тех пор это стало любимой закуской Наоми.

Мама ее все спала и спала, и Наоми впервые в жизни попросила дать ей какую-нибудь работу. Летти разрешила ей прополоть цветочные клумбы и грядку с овощами, после чего Наоми подсыпала семян в кормушку для птиц.

Усталость наконец-то сморила ее, и девочка, растянувшись на траве, погрузилась в сон.

Проснулась она внезапно, совсем как прошлой ночью. Что-то напугало ее. Шорох? Чье-то движение?

Она села, с ужасом ожидая увидеть над собой отца. Ей отчетливо представилась его фигура — нож в одной руке, веревка в другой.

Но мужчина, пристроившийся поблизости на плетеном стуле, не был ее отцом. Первым делом Наоми разглядела брюки хаки и тенниску. Подняв голову, она увидела ярко-голубую рубашку, украшенную фигуркой крохотного наездника.

Красивое, без морщинок, лицо с такими же зелеными, как у Наоми, глазами. На густых каштановых волосах — легкая летняя шляпа.

— Я заснула.

— Что может быть лучше, чем вздремнуть в такой жаркий денек где-нибудь в тени? Ты помнишь меня, Наоми?

— Дядя Сет.

В груди у нее снова сжалось, но уже не от страха. Все вдруг стало легким и до странности ярким.

— Ты приехал. — Давясь рыданиями, она поспешила обнять его, раствориться в его тепле. — Не оставляй нас. Пожалуйста, не оставляй нас!